Внезапно перед ним появилось знакомое белое лицо, тоже перевернутое. Бубенчики на шапке весело позвякивали.
– Харли…Квин… – хрипло выговорил Бэтмен.
– Ты проснулся! Наконец-то! Ничего себе, как тебя шибануло! – заверещала она и отпрыгнула назад. – К тому же, ты уже довольно давно висишь вниз головой, – Харли отпила из бутылки с какой-то фиолетовой жидкостью, похожей на виноградный лимонад. – У тебя вся кровь прилила к башке, так что ты сейчас будешь немножко вялый. Или даже очень вялый.
Харли оценивающе оглядела его снизу вверх. Ну, или сверху вниз, как посмотреть.
– Да уж, из этой передряги тебе не выпутаться.
Бэтмен постарался сосредоточиться на пятне на противоположной стене, пока его вестибулярный аппарат судорожно соображал, где потолок и где пол.
– Джокер, – с трудом выговорил Бэтмен. – Он…
– На сей раз не повезло, Мышастый, – весело отозвалась Харли. – Не было никакого Джокера, никаких бомб, и городу не угрожала никакая опасность. Только ты, я и этот аквариум.
Пятно на стене прояснилось и превратилось в нарисованную рыбу-меч. Теперь он понял, что находится в «Аквакаде», одном из лучших рыбных ресторанов Готэма. Заказать здесь столик было почти невозможно. Если вы, конечно, не возражали повисеть вниз головой после закрытия ресторана…
– Честно говоря, мне стоило немалого труда провернуть это дельце, – Харли говорила противным голосом. – Мало того, что пришлось тащить тебя сюда, так еще и до всех аквариумов и аквариумистов этого города нужно было добраться, чтобы набрать необходимое количество пираний. А я терпеть не могу рыбу! Гадость!
Пираньи? Она сказала «пираньи»?
– Так зачем было возиться? – спросил Бэтмен.
– Да чтобы показать мистеру Джею, что я справлюсь с одним из его трюков! – как будто она – девчонка-скаут, добивающаяся наградного значка. – Трюк называется Смерть от Тысячи Улыбок – имечко просто шикарное! Лучше не бывает. Понимаешь, Мистер Джей не мог заставить этих зубастиков улыбаться.
«Да, она определенно говорит про пираний», – нахмурился Бэтмен. Может, ему снится ночной кошмар? Эх, тщетные мечты.
– Но вскоре мне в голову пришла отличная идея: подвесить жертву – то есть тебя, – вверх ногами. Таким образом, с твоей точки зрения, они будут улыбаться! Ловко я придумала, правда?
– Блестяще, – сухо прокомментировал Бэтмен.
Харли рассмеялась и пожала плечами.
– Да-да, понимаю, ты отнюдь не восторге. Ясное дело. Но хочу тебя уверить, что здесь ничего лишнего.
– Ты имеешь в виду, личного?
– Я так и сказала, – Харли скорчила недовольную гримасу. – Мне, конечно, нравится вся эта суета и жизнь, полная приключений. Но наступает момент, когда девушка хочет большего. А сейчас все, чего хочет эта конкретная девушка, свить гнездышко со своим сладким, – она вздохнула, и Бэтмен чуть ли не воочию увидел у нее над головой нарисованные сердечки и амурчики.
– Ты имеешь в виду Джокера?
– В точечку! – радостно завопила Харли.
«Это уже чересчур», – подумал Бэтмен и искренне расхохотался, из-за чего его тело принялось раскачиваться над стойкой и аквариумом.
– Мне еще никогда не доводилось слышать, как ты смеешься, – в звонком голосе Харли появилась тревога. – Мне это не нравится.
Бэтмен расхохотался сильнее.
– Прекрати! – закричала она. – У меня из-за тебя мурашки по спине!
Секунд через пятнадцать Бэтмен наконец насмеялся вдоволь и успокоился.
– Харли, ты такая дурочка. Джокер не любит никого и ничего, кроме самого себя.
– Неправда!
– Очнись! С той минуты, как ты появилась в «Аркхеме», он подначивал тебя и сделал своей подручной.
– Ты лжец! Он рассказал мне такие вещи… секреты, которые никому не доверял!
– Какие же секреты? Не про то ли, как его избивал отец или, может, про пьющую мать? Или в этот раз он плакался тебе о том, как сбежал из приюта? Такими байками он успешно завоевывает сочувствие.
– Прекрати! – у Харли потекли слезы. – Ты меня совсем запутал.
– Дай-ка я попытаюсь вспомнить, что он там рассказал одному сотруднику полиции много лет назад… – проговорил Бэтмен. – Ах да! «Это был первый и последний раз, когда я видел своего отца счастливым. Мне было семь лет, и он повел меня на представление ледового балета…»
Слезы градом покатились из глаз Харли, чертя дорожки на белом гриме.
– Цирк. Они пошли в цирк, – тихо пробормотала она.
– Цирк, ледовое шоу, ярмарка, кукольный театр… У него миллион вариантов, Харли. Как любой другой комик, он каждый раз переделывает готовый материал под свою аудиторию. Оценивает зрителей и выдает то, что должно им понравиться.
– Нет! – завопила Харли. – Ты лжёшь! Мой сладкий меня любит. Он любит меня! Это из-за тебя все беды! Ты пытаешься нас разлучить. Если бы не ты, мы были бы счастливы! Ничего, сейчас ты сдохнешь, а мы будем жить долго и счастливо.
– Ну, разумеется. Вот только проблема в том, что он никогда не поверит тебе на слово.
– Еще как поверит! – Харли аж взвизгнула от возмущения. – Я все снимаю на видео! – она указала на стоящую неподалеку видеокамеру на треноге.
– В наши дни так легко подделать видео, что даже ребенок с этим справится. Подумай хорошенько, Харли. Как Джокер узнает, что ты на самом деле меня убила? После этих рыб не останется ничего, кроме двух-трех лоскутов ткани да огрызков костей. А они могут принадлежать кому угодно. Конечно, ты принесешь ему мой пояс, но пояс – не то же самое, что тело. Извини, тебе никогда не удастся доказать, что ты меня убила. Он не поверит.
– А это мы еще поглядим, – заявила Харли Квинн и достала мобильник.
* * *Ни один из лежащих перед ним планов ему не нравился, и Джокер невольно задался неприятным вопросом: что, если его постиг не краткий период отсутствия идей? Что, если вдохновение навсегда исчезло?
С момента побега из «Аркхема» он без конца заставлял
