Мария тяжело вздохнула.
— Что я должна еще делать? — устало спросила она.
— Продолжать поддерживать в Тамаре версию о скорой выдаче разрешения на прописку. Одновременно старайтесь узнать все, что известно только Тамаре, — пароли, явки, связи.
Мария кивнула, тяжело поднялась и побрела к двери.
…Вечером они лежали в доме Матрены Никаноровны Схоменко в деревне Алексеевка, куда недавно по совету Шверера Мария уговорила перейти Тамару. За стеной в соседней комнате напевал какую-то немецкую песенку солдат Мендель.
Тамара уже спала. Во сне она дышала ровно, спокойно. А Мария не могла сомкнуть глаз. Глядя в потолок, она в сотый, в тысячный раз думала об одном и том же: как же случилось с ней такое, как же?.. А ведь это произошло всего несколько дней назад.
…Уйдя из Кировки, они прожили в Черных Двориках всего один день — в село вошла немецкая часть. Пришлось перебираться в деревню Роговое.
С большим трудом удалось перенести рацию в сад Александры Давыдовны Солгаловой. Хозяйка даже не догадывалась о том, что было закопано под ее любимыми вишнями. Все дело испортил сосед Семен Долгих, полицай.
В те дни у Тамары сильно разболелась нога, и она почти никуда не выходила из дома. Мария одна проверяла рацию, одна ходила в немецкую комендатуру в Мантурово подавать заявление о разрешении на прописку.
Однажды ранним утром, когда деревня еще спала, Мария вышла в огород, отрыла рацию и стала проверять аккумулятор. Вдруг ей показалось, что кто-то смотрит на нее сзади. Она резко повернулась — нет, никого не было. Только чуть качались кусты на соседнем дворе. «Ветер, наверное», — подумала Мария.
В этот день ей надо было идти в Мантурово за ответом. Тамара, сильно хромая, проводила Машу до калитки.
— Ни пуха ни пера, — пошутила она. — Завтра к вечеру жду.
По дороге в Мантурово Марию нагнал крытый грузовик.
— Эй, садись, подвезем! — крикнули из кузова.
Мария побежала за притормозившей машиной. Сильные руки подхватили ее, быстро втащили через борт.
В грузовике было полутемно, но по голосам Мария поняла, что в кузове, кроме нее, еще трое. Один говорил по-русски.
Они ехали уже часа три. Давно бы пора быть Мантурову… Мария забеспокоилась. Пробравшись к заднему борту, она попыталась выглянуть наружу, но тот, кто говорил по-русски грубо схватил ее за плечо и с силой толкнул в глубину кузова. Щелкнул предохранитель пистолета.
— Лежи смирно.
Мария лихорадочно перебирала в памяти события последних дней. Чем они выдали себя, когда?..
Под вечер грузовик, въехав в ворота какого-то дома в незнакомом поселке, остановился. Марию стащили с машины и втолкнули в дом. Пройдя по нескольким коридорам, она очутилась в роскошно обставленной комнате (в этой комнате и Марии и Тамаре пришлось бывать потом еще не один раз).
С треском распахнулась где-то сбоку дверь, и в комнату стремительно вошел человек в черном мундире войск «СС», со свастикой на рукаве. Подойдя вплотную к Марии, он спросил быстро, отрывисто:
— Где, когда и с кем была выброшена с самолета советской разведкой?
И, напрягшись всеми мускулами лица и шеи, выпучив глаза, крикнул визгливо, истерично:
— Ну, говори!
Мария почувствовала, как пол уходит у нее из-под ног. Она потеряла сознание…
Придя в себя, она увидела, что лежит на диване, укрытая тонким шерстяным одеялом. Эсэсовец переодетый в серый штатский костюм, сидел рядом с ней.
— Мы знаем о вас абсолютно все, — улыбнувшись, сказал он. — Вы были сброшены на парашюте как радистка. Вы были приданы резиденту по имени Тамара, она дожидается вас сейчас в селе Роговое. Вы подтверждаете это?
Мария слабо покачала головой.
Эсэсовец встал, открыл дверь. В комнату вошел солдат в запыленном мундире. Его лицо показалось Марии знакомым.
— Это ваш сосед по Роговому, Семен Долгих. Узнаете? Долгих, что вы можете рассказать об этой женщине?
— Сегодня утречком, господин подполковник, вышел я из дома, потому как был отпущенный из части и ночевал у себя, — начал солдат, и Мария сразу узнала голос, крикнувший на дороге в Мантурово: «Эй, садись, подвезем!» Значит, они следили за ней уже тогда…
— …Да, и смотрю, значит, вот эта особа крадется по соседскому двору. Никак, думаю, в курятник забраться хочет. Потом смотрю — нет. Прошла мимо — и юрк в кусты. Эге, думаю…
— Говорите короче, — оборвал его подполковник.
— Слушаюсь. Подобрался я ближе, а она, значит, сидит в кусточках и раскладывает какие-то металлические изделия. Да-а. Ну, я, значит, бегом к коменданту. Так и так, докладываю, супротив германских властей замышляется недоброе. Хотели мы ее сразу брать, а потом глядим, она сама на Мантурово подалась. Мы в автомобиль, захватили ее и, значит, прямо к вам, господин подполковник.
— Хорошо, можешь идти. Ты получишь награду.
Мария лежала с закрытыми глазами: это был конец. Ее выследили… Теперь глупо скрывать что-то, глупо отпираться.
Эсэсовец встал, прошелся по комнате.
— Моя фамилия Шверер. Ее хорошо знают в здешнем поселке. Русские матери пугают моим именем детишек…
Помолчав немного, как бы любуясь произведенным впечатлением, Шверер продолжал:
— По всей вероятности, мы вас расстреляем. Вы, наверное, знаете, что провалившийся разведчик — всегда кандидат в покойники.
Мария испуганно посмотрела на Шверера.
— Но у вас есть одна возможность сохранить жизнь. Для этого вы должны сообщить нам некоторые интересующие нас сведения. Подумайте. Я приду завтра утром. Или вы согласитесь — или отправитесь на тот свет.
…Утром Мария проснулась от звука открываемой двери. На пороге стоял Шверер.
Он подошел к окну, открыл его.
— Посмотрите, как прекрасна жизнь. И очень обидно умирать именно в такое утро и такой молодой. Еще много лет будет светить солнце, зеленеть трава, будут петь птицы, а ваши косточки будут гнить в могиле, как говорят у вас по-русски, в матушке сырой земле…
Он достал из кармана пистолет, спросил тихо, отчетливо:
— Ну?
Вздрогнув, как от удара, Мария закрыла глаза. Предать Родину, стать изменницей… Но если она ничего не скажет Швереру, ее просто расстреляют… И никто не узнает, где и как она умерла. И никогда уже не будет в ее жизни ни солнца, ни песен, ни танцев…
Над головой раздался щелчок: Шверер взвел затвор пистолета.
— Ну, что вы надумали? Или, может быть, вы проглотили язык?
— Я согласна, — тихо ответила Мария.
По щекам у нее текли слезы…
Шверер вызвал по телефону стенографистку.
— Шифры, позывные, пароли, отзывы, явки, связные.
И Мария начала диктовать.
Так Мария Жукова предала Родину.
VIIСобранные полковником Голинчуком документы постепенно раскрывали истинную картину событий, разыгравшихся на курской земле много лет назад.
Стало известно, что Мария Жукова изменила своей Родине, своему народу. Но как вела себя Тамара в фашистском плену? Случай помог узнать и это. В одном из томов допросов бывших сотрудников особой контрразведывательной группы, действовавшей на территории
