Нишель кивала несколько дольше, чем требовалось, невероятно наслаждаясь моментом. Потом она вернулась к истории про Эмму и фотографию.
– Ну, тот голландец проявил пленку, только когда вернулся в Амстердам. Однако он сразу понял, что снимок стоит сохранить. Он вставил фотографию в рамку и включил в свою выставку, а галерея его купила и с тех пор никогда не убирала. Я не была в Амстердаме, но Эмма показала мне копию фотографии. Я думаю, что владелец внес ее в каталог галереи.
– И? – спросил Аполлон, у которого так пересохло в горле, что он не сумел больше ничего сказать.
Он посмотрел в ту сторону, куда ушла его жена, чтобы воспользоваться туалетом. Насколько история, которую рассказала Нишель, сделает ее другой в его глазах? И почему Нишель решила так поступить? Неужели только из-за того, что напилась?
– Эмма никогда не была крупной девушкой, ты ведь знаешь? Но в Бразилии она выглядела стройной, а не слабой. Мышцы и кости, большие глаза, вот и вся Эмма. Жилистая и ожесточенная, обнаженная и бесстыдная. Она смотрит в камеру так, словно способна тебя видеть, кем бы ты ни был и где бы ни находился. Она похожа на колдунью, Аполлон. Этот снимок едва ли не самое красивое, что я видела в жизни.
Нишель смолкла и с удивлением посмотрела на бокал с портвейном, который держала в руке. Она залпом его выпила и со стуком поставила бокал на стол, перевернув его.
– А что голландец? – спросил Аполлон. – Как его зовут?
Нишель несколько секунд молча на него смотрела.
– Я пытаюсь сообщить тебе нечто важное, – прищурившись, заговорила она, – а тебя интересует чепуха.
– Ну, если это чепуха, ты вполне можешь ответить на мой вопрос, – заметил Аполлон.
Нишель протянула руку и сжала запястья Аполлона так, что ногти впились ему в кожу.
– Я пытаюсь рассказать тебе о третьем желании Эммы, – продолжала Нишель. – В некотором смысле я не нарушу ее доверия. Потому что это единственное, что еще не исполнилось.
Аполлон почувствовал боль, словно его ударили, и откинулся на спинку стула, словно Нишель его лягнула.
– Ладно, я слушаю, – пробормотал он.
Но прежде, чем она успела ответить, появился официант. Он бежал.
– Ваша жена! – закричал он, остановившись возле их столика. – Вы нужны вашей жене!
Глава 13
Вопрос, который Нишель так и не удалось задать Эмме и Аполлону, хотя она пыталась в тот вечер, – почему? Почему они решили рожать дома, ведь оба производили впечатление нормальных людей? Они не были крестьянами из третьего мира. Или богатыми белыми людьми, или чудиками, ненавидящими больничную систему. Проклятье, что же явилось причиной?
Тревога Нишель заметно усилилась, когда она расплачивалась по счету с официантом. Она подписывала чек по кредитной карте, когда появился Аполлон, державший Эмму под руку. Она выглядела такой покрасневшей и измученной, что Нишель достала телефон, чтобы набрать 911, когда официант унес подписанный чек. Эмма сказала Нишель, чтобы она никуда не звонила, Аполлон же попытался вручить ей деньги, но Нишель сказала ему, что собиралась заплатить за их ужин с того самого момента, как заказала столик, и сообщила об этом Эмме, как только они приступили к трапезе, – просто забыла поставить в известность Аполлона.
Он мог поесть! Так или иначе, но сейчас в его желудке были лишь хлеб и виски. Аполлону и в голову не могло прийти, что он будет слегка пьян во время рождения своего первого ребенка.
Нишель было еще труднее принять тот факт, что Эмма не хочет, чтобы они вызвали «Скорую помощь». Когда они вышли из «Були» – так быстро, как только способна женщина на девятом месяце беременности, – Эмма напомнила Нишель, что они намерены рожать ребенка дома. А машину «Скорой помощи» нельзя использовать как такси, ведь они отвезут ее в больницу. В яблочной комнате Нишель предложила хотя бы вызвать такси, заказать Lyft[8], но Эмма отклонила и это предложение. Они находились в центре, на Дуэйн-стрит, в вечер пятницы. Самый лучший автомобиль сможет выехать лишь на Вест-Сайд-Хайвей. А там будет такая пробка, какие бывают только в Пекине или Мумбаи. Поездка продолжительностью в час отсюда и до Вашингтон-Хайтс, или даже дольше.
Между тем станция метро «Чамберс-стрит» находилась всего в четырех кварталах. Они сядут на поезд Линии А и будут дома через тридцать пять минут.
Нишель, которая с трудом сдерживала раздражение, дошла с ними до угла Черч-стрит.
– Почему вы это делаете? – выкрикнула она. Алкоголь ударил ей в голову, и она дала волю чувствам. – Что с вами не так!
– Позвони Ким, – сказала Эмма, когда они перешли Рид-стрит.
Аполлон уже достал телефон. Старшая сестра; акушерка с лицензией. Ким Валентайн была у него на быстром наборе.
– Ким! – закричал Аполлон уже через несколько мгновений. – У Эммы начались схватки.
Ким ответила ему так тихо, что уличный шум помешал Аполлону ее услышать. Почему она говорит шепотом? Эмма медленно, но упрямо шагала вперед. Нишель шла за ними, отставая на полквартала, и что-то кричала им вслед, но ее голос стал невнятным, и Аполлону казалось, что она говорит на каком-то ненастоящем языке. Беременность тяжело дается женщинам, даже подругам приходится нелегко.
– Прекрати кричать, – прошептала Ким в телефон. – Я в кино. Подожди.
Они подошли к станции метро. Аполлону вдруг стало интересно, какой фильм смотрит Ким.
– Еще немного рано, – сказал он.
Они находились у спуска в метро. Нишель их догнала и неловко обняла Эмму.
– Она всего лишь на тридцать восьмой неделе! – сказал Аполлон, словно умолял Ким остановить схватки.
– Прекрати кричать, – повторила Ким. – Возможно, это ложные схватки Брэкстона Хикса[9].
Аполлон посмотрел на Эмму, которая повисла на Нишель, тяжело дыша в шею подруги. Они выглядели как сентиментальная парочка на выпускном вечере. Аполлона не волновало, что это может оказаться ложной тревогой, что-то вроде тестовых испытаний. Он хотел, чтобы Ким ушла из кино и села в машину. Она возила все необходимое в багажнике. Он хотел, чтобы она поехала на север, не обращая внимания на пробки. Возможно, они доберутся до своей квартиры раньше Ким, но очень скоро она будет с ними. И пусть потом дразнит их, сколько пожелает, если все окажется по Брэкстону Хиксу. Он переживет насмешки, только бы она приехала. Иначе как они вдвоем с Эммой будут рожать ребенка в своей квартире без посторонней помощи? Ким подготовила их к такому варианту, но из этого еще не следовало, что Аполлон всерьез его рассматривал. Идея выглядела настолько смехотворной, что он был готов заорать прямо здесь, на улице.
– Мы будем ждать тебя дома, – сказал Аполлон, надеясь, что его голос звучит спокойно. – Садись в машину.
– Я тебя люблю, – сказала Нишель, продолжая прижимать к себе Эмму. – Я тебя люблю.
Эмма коснулась головы Нишель
