К счастью, это всего лишь чайник, а не человек, страдающий от боли. В опасности находился только сам Аполлон. На мгновение ему даже стало легче. Сделай вдох. Но затем все его тело содрогнулось, ноги и руки задергались, цепи начали дребезжать. И все это только для него? Удивительно, что он еще жив. Кипящий чайник завывал и ругался, угрожал, что его нынешнее состояние скоро изменится.
Аполлон широко раскрыл рот и хрипло закричал. Женское имя, но едва ли кто-то смог бы его узнать. Аполлону удалось издать лишь невнятное, влажное шипение.
Он попытался еще раз.
– Эм?
Будь он маленьким мальчиком, он бы позвал мать. Но он ведь мужчина, а потому он выкрикнул имя жены.
– Эмма? – попытался он снова, но вой чайника заглушал все звуки.
Аполлон и сам едва себя слышал. И после третьей попытки его левую стопу обожгла острая боль, прошедшая затем через бедро к пояснице, настолько сильная, что он инстинктивно дернулся, и велосипедный замок еще сильнее сжал шею, заставив отпрянуть назад – и на этот раз раскаленная труба парового отопления коснулась не шеи, а затылка. Жар легко прошел сквозь короткие волосы, но Аполлон сумел взять свое тело под контроль и не стал делать резких движений. Он просто слегка сдвинулся вперед и стал осторожно вдыхать и выдыхать. У него закончились идеи.
– Брайан, – прошептал он.
Эмма и Брайан, его семья. Аполлон забыл о цепях, о боли, об инструментах насилия, разбросанных по кухне. Где его семья? В безопасности ли они? Несмотря на месяцы ссор, возникавших между ним и Эммой, в этот момент он вернул жену в свое сердце, туда, где находился сын. Она ушла утром и оставила ключи. Он запер за ней дверь. Во всяком случае, в тот момент ее не было в квартире. Значит, оставались только они с Брайаном. И вой чайника стал голосом его нового страха. Не за себя, а за мальчика.
И тут он услышал скрип половиц в соседней комнате.
Со своего стула в углу он видел заднюю комнату с закрытой серой дверью. Аполлон выполнил свое обещание и заплатил коменданту, чтобы тот установил дверь в комнате Брайана, и теперь ужасно об этом жалел. Если бы проклятой двери не было, он смог бы узнать, кто находится в той комнате, и ему не пришлось бы сидеть в углу, сражаясь со страхом и тошнотой. Он бы не ждал, когда появится монстр. В отличие от боли, предчувствие ломает сильнее, и его не компенсировать приливом адреналина. Это пытка для нервной системы. И, пока Аполлон смотрел на закрытую дверь, на его нервы накатывала одна шоковая волна за другой.
Дверь заскрипела и приоткрылась. Чайник настаивал на том, что его больше нельзя игнорировать. Левая сторона лица Аполлона горела из-за его пронзительных воплей. В дверном проеме появилась фигура.
Аполлон ощутил детский ужас, огромный и всеобъемлющий.
Задняя комната оставалась совершенно темной, хотя Аполлон видел в окно кухни, что сейчас день. Солнечный день. Все происходило под чистым приятным небом. В комнате Брайана были опущены шторы, превращая детскую в пещеру, в которой царит мрак. И теперь он скрывал того, кто стоял у порога, скрывал то, что он делал внутри.
– Просто… – прохрипел Аполлон.
Просто что? Какое предложение он собирался произнести? Просто уйди? Просто освободи меня? Нет. Просто отпусти моего сына. Вот что он хотел сказать. И даже сам Аполлон удивился, что действительно пытался произнести эти слова. Удивился, потому что человек никогда не знает, как он поведет себя в самые худшие моменты своей жизни, ведь так? Каждый из нас надеется, что будет смелым и добрым, проявит героизм. Но как часто нам выпадает шанс узнать, что произойдет на самом деле? Сейчас он был готов умолять страшное существо пощадить его сына. И Эмму.
Дно чайника, должно быть, уже почернело от высокого пламени горелки, и вода стала горячей, как поверхность солнца. Пусть злодей выльет кипяток ему на голову. Ладно, ладно. Он будет кричать, а потом умрет. Хорошо. Но сначала он должен вынести Брайана в коридор. Тогда у него хотя бы появится шанс, что его найдут соседи и он будет в безопасности. Может быть, Эмма сейчас там сидит, опираясь о стену. Отдай Брайана ей и делай со мной все, что захочешь.
Пол в коридоре заскрипел так же громко, как в задней комнате. Старая квартира, рассохшиеся половицы потрескивали и щелкали, пока незнакомец не вышел на свет.
Он оказался меньше, чем ожидал Аполлон. Невысокий и худой.
«Как такой маленький человек смог одержать надо мной верх?» – подумал Аполлон и почувствовал пульсирующую боль в животе. Он даже не помнил, как злодей оказался в квартире. На окне комнаты Брайана имелась защитная решетка. Они жили на четвертом этаже. Слишком высоко, чтобы пробраться в другое окно. И слишком низко, чтобы залезть с крыши шестого этажа. Может быть, это тот человек, что посылал фотографии Эмме. Если он мог отправлять ей странные снимки, а потом изымать их, ему не составит никакого труда забраться в запертую квартиру. О господи, сейчас Аполлон был готов поверить Эмме. Слишком поздно. Слишком поздно.
Незнакомец, злобное существо, принес с собой что-то еще. Низкий шум. Даже со своего стула Аполлон различал его сквозь рокот кипящего чайника. Ворчание. Бормотание. Чудовище разговаривало само с собой. Аполлон не разбирал слов, но басовый голос грохотал, в нем было нечто сейсмическое. Аполлон чувствовал это ногами.
Лицо чудовища закрывали длинные волосы, отвратительные и сухие, и оно неуклюже двигалось, что делало его еще более омерзительным. Чудовище проскользнуло в кухню мимо Аполлона, пройдя совсем рядом, всего лишь в нескольких дюймах. Он метнулся вперед. Стул под ним приподнялся, и ножки ударились о пол. Несмотря на цепи, которые стягивали его голени и запястья, он бы врезался в маленького человечка, в отвратительного бандита с такой силой, что тот прошел бы сквозь холодильник.
Но велосипедный замок не играл в игры.
Аполлон так сильно дернулся вперед, что дужка замка едва его не задушила, и он только чудом не потерял сознание. Ничего удивительного в этом не было. Мгновение назад он едва не погрузился в непроглядный мрак. Возможно, он уже приходил в себя и отключался, переходя из глубины на мелководье. Гвоздодер на кухонной стойке, нож для мяса на подоконнике. Может быть, его несколько раз ударили ножом и били молотком и он просто не видит свое тело из такого положения? Может быть, кухонный пол под ним залит его кровью? Острые удары холода
