Это изложение достаточно объясняет существо и высокую цель трудов, которым сир Джон Гершелль так пламенно предается на мысе Доброй Надежды. Он рано оставил солнечную систему и пустился, по следам знаменитого отца, в «звездную астрономию». Луна его не занимает. Что ж могло подать мысль первому творцу известия о жителях Луны, — мы говорим «первому», потому что благой пример не остался без подражателей и теперь уже есть несколько описаний мнимых «Гершеллевых открытий», — что могло подать мысль всклепать такую басню именно на сир Джона? Это легко отгадать. Гершелль, действительно, писал однажды о жителях — только ее Луны, а — Солнца[13]. От жителей Солнца изобретательным умам недалеко было своротить к луножителям, и надобно заметить, что первоначальная выдумка этой дурной мистификации вышла из Нью-Йорка, которого газеты давно уже пробавляются подобными шутками. В Европе сперва господин Гейне пустил ее в ход в брошюрке, которая вышла под заглавием Die Seleniten, «Луножители»; по крайней мере, она приписана была ему без всяких оговорок в Брокгаузовых листках. Вскоре явился особою брошюрою и французский перевод нью-йоркской статьи с разными прибаутками и усовершенствованиями, которые явно уже имели целью обман и спекуляцию, потому что сюда вклеена выписка из настоящего письма сир Джона к г. Френсису Белли, не относящаяся, правда, к делу, но способная придать вид истины остальному своей подлинностью, известною публике из журналов. С этого уже сочиненьица сделан немецкий перевод, который послужил основанием русскому, — русскому по буквам, а не по языку. Подлог не выручен даже остроумием, за которое в веселый час можно бы простить его наглость, и сочинитель брошюры, подделываясь под ученую форму, доказал во многих случаях только грубую неловкость. Разумеется, что мы не будем повторять этих вздоров; но как речь зашла о жителях разных тел нашей системы, лунных и солнечных, то мы предполагаем в читателях естественное любопытство узнать, что думает сир Джон Гершелль о жителях Солнца, и охотно приведем здесь его замысловатые предположения.
«В том нельзя и сомневаться, — говорит он, — что Солнце имеет обширную атмосферу. Очевидно также, что эта атмосфера составлена из газов, из различных летучих жидкостей, упругих, более или менее прозрачных и светистых, как это неоспоримо доказывается явлениями его пятен и темных точек, faeculae. Солнце все испещрено ими. Эти пятна происходят от неровностей в его поверхности. Они рассеяны от его экватора до полюсов, но, по причине шарообразности его, для нас более приметны те, которые находятся в середине.
Нет ни одной перемены, из числа доселе замеченных в видимой атмосфере Солнца, которых бы не можно было объяснить беспрерывными замешательствами, неизбежными в областях, где волнуются летучие и упругие жидкости на таком обширном пространстве; но я считаю необходимым изложить подробнее мои понятия о способе образования светистой материи Солнца в его атмосфере.
Материя, которая производит у нас день, не капельная жидкость и не летучая, потому что она не тотчас наполняет собою пропасти поверхности Солнца, открывающиеся нам по времени в образе черных как смоль пятен неправильной и часто уродливой формы. Она существует в виде светистых облаков, которые плавают в атмосфере Солнца; или, лучше сказать, она рождается из разложений, совершающихся в этой атмосфере. Сравнение, заимствованное из образования облаков в нашей собственной атмосфере, поучительно и, кажется, очень верно. Наши облака, по-видимому, образуются от разложения известных летучих жидкостей самой атмосферы, когда естественные причины, приведенные в движение в этой огромной химической лаборатории, начинают действовать на жидкости. Таким образом, можно допустить, что от подобных причин подобные явления происходят и в бездонной атмосфере Солнца, только с тем важным различием, что беспрерывное разложение ее жидкостей сопровождается сильным, неумолкающим пыланием целых облаков или только пышным фосфорическим блеском, разливающим свет на все планеты и которого мы имеем мгновенный и слабый образец в молниях, озаряющих наши тучи.
Такова непостижимая тонкость света, льющегося оттуда на планеты, что, в течение многих веков, это не причиняет чувствительного ущерба объему огромного небесного тела: впрочем, Солнце, вероятно, имеет средства вознаграждать себе этот убыток».
Знаменитый астроном входит здесь в разбор вероятного назначения комет в чине вселенной, и полагает, что, между прочим, обязанностью их может быть возвращение Солнцу утраченной материи света. Но для правдоподобия его гипотезы и это предположение было не нужно. Солнце, каждое в своей системе, играет, по-видимому, не только роль царя и предводителя в бесконечных пространствах своей семьи планет, но еще, в некотором отношении, роль ее самца, оплодотворяющего все эти тела; и оно должно расходовать свою массу на великую цель оплодотворения. Ежели оно, в миллион лет, утратит часть своего объема, и следственно своего блеска, тут еще нет ничего неестественного: надобно же ему когда-нибудь умереть и разрушиться. А смерть солнца и его системы — то мгновение, когда оно утратит последний свой свет и погаснет. Подобно тому как, при выходе своем из состояния звездного облака, солнце
