Пока Эрик обдумывал все эти более чем простые обстоятельства, ноги сами принесли его к ней.
– Здравствуйте, Анна!
Он мог ожидать чего угодно, но только не той реакции, которой стал свидетелем. При звуке его голоса Анна неожиданно вздрогнула и, казалось, застыла на месте. К Эрику повернулся один из сопровождающих ее мужчин и вопросительно поднял бровь, словно бы спрашивал: «Кто ты такой, парень, и что тебе надо?» Другой мужчина в это время шагнул вперед, чуть наклонился – он был высок почти так же, как сам Эрик, – заглянул Анне в лицо и спросил, нахмурившись:
– Что случилось?
– Прошу прощения, – поспешил извиниться Эрик. Он еще не знал, что именно сделал не так, но зато видел, что лучше бы ему было не подходить. – Возможно, я не вовремя. Извините!
И тогда Анна повернулась к нему. Она была бледна, как если бы умерла от потери крови, и при этом невероятно красива. Пожалуй, Эрик ни разу не видел ее такой, или попросту не был способен увидеть в ней это раньше.
– Эрик…
То ли вопрос, то ли удивление, то ли еще что.
– Если я помешал…
– Глупости! – она снова вполне владела собой и говорила с ним так, как говорила всегда. – Здравствуй, Эрик! Извини, что я так… Я просто удивилась. Все считали, что ты погиб в том бою…
– Слухи о моей смерти несколько преувеличены, – ответил Эрик цитатой из какой-то древней книги.
– Я рада. – Но была ли она и в самом деле рада?
Эрик этого не знал, вообще начинал жалеть, что окликнул ее и попытался заговорить. Это было необязательное действие. Спонтанный поступок, продиктованный одними лишь эмоциями.
– Господа! – Анна уже полностью справилась со своей внезапной растерянностью и с этого момента повела свою партию безукоризненно. – Разрешите вам представить моего давнего приятеля по академии. Мичман Эрик Минц!
«Мичман? – удивился Эрик. – Ах да! Она же ничего не знает! И никто ничего не знает…»
– Знакомься, Эрик, – между тем продолжила представление Анна, – это мой двоюродный брат лейтенант Ги д’Аламбер, – указала она на того мужчину, который только что заглядывал ей в лицо, – и мой… – тут она неожиданно смутилась, но все-таки довела дело до конца: – Мой жених лейтенант Роберт Шотт.
– Очень приятно! – склонил голову в приветствии Эрик.
Настроение у него разом упало, и он с горечью вынужден был признаться самому себе, что, вопреки логике, обращаясь к Анне, все еще на что-то надеялся. Глупая ситуация, право слово! Он ведь за ней никогда не ухаживал, да и виделись они не так, чтобы часто. Тогда с чего вдруг такая вселенская скорбь?
– О! – сказал между тем лейтенант Ги д’Аламбер, даже не попытавшийся изобразить какую-либо форму вежливости. – Я помню вас, мичман. Это же с вами произошел скандал, когда вы подделали свои документы? Там вроде даже до ареста дело дошло. Или я что-то путаю?
– Нет, господин лейтенант, – нарочито вежливо ответил Эрик. – Вы ничего не путаете. Меня тогда арестовала служба безопасности.
– Но в тюрьму вы не сели?
– Как видите, я на свободе.
– Эрик участвовал в битве при Фронтире, – поспешила вступить в разговор Анна. Судя по всему, ей не понравился тон собственного брата, да и тема, наверное, тоже. Ги наверняка использовал сейчас информацию, почерпнутую из рассказов самой Анны, и это было явно совсем не то, чего она могла от него ожидать в этот момент.
– Твой ракетоносец числится в списке общих потерь, – сказала она, переводя взгляд на Эрика.
– Да, я в курсе, – кивнул он в ответ. – Произошла досадная ошибка…
Сначала он хотел рассказать ей все, как есть. И может быть, даже похвастаться своим нынешним положением, но то, с каким пренебрежением смотрели на него Ги и Роберт, напрочь отбило у Эрика желание не только о чем-либо рассказывать, но и говорить с ними вообще. При этом он понимал, что лично Анна к нему относится совсем по-другому. Она ему симпатизировала еще с тех пор, когда спасла от расправы в космической академии, но, с другой стороны, Ги был ее братом, а Роберт – женихом.
– Давайте сядем вместе, – предложила Анна. – Ты ведь здесь один?
Стоило отказаться, но Эрика подвела привычка соблюдать приличия, и он согласился. Ничего хорошего из этого, разумеется, не получилось. Сначала они вяло пытались изобразить некую видимость дружеского общения, – при этом Анна слишком очевидно нервничала, а ее брат нарочито пытался Эрика поддеть, – потом Анна вышла в дамскую комнату, и все закончилось.
– Эрик, – обратился к нему Ги, – могу я попросить вас на два слова тет-а-тет?
– К вашим услугам, господин лейтенант. – Что бы он сейчас ни чувствовал, о чем бы ни думал, Эрик держал себя в руках. Он уже понял, что ничего хорошего из этого разговора с глазу на глаз не выйдет, но, сказав «А», вынужден был продолжать.
– Вот что, мичман, – Ги не стал искать окольных путей, а с ходу перешел к делу, – я не знаю, что там у вас было с Анной, и знать не хочу. Но сейчас вы здесь никому не нужны. Ни ей, ни мне, ни Роберту. Анну ожидает блестящее будущее. Ее приняли в ВАКУ. Знаете, что это такое?
Эрик знал, но не стал ничего говорить. Просто кивнул и выжидающе посмотрел на собеседника.
– Роберт для нее отличная партия, – продолжил тот. – Он, конечно, не опустится до мелких подозрений… Кто вы, и кто он! Но тем не менее ваше присутствие будет его раздражать, а мне бы этого не хотелось. Он, знаете ли, не только жених Анны, но и мой друг… К тому же знакомство с вами может бросить тень на мою сестру… да и на меня тоже.
– Хотите, чтобы я ушел?
– Да.
– За мое пиво заплатите?
– Могу даже заплатить вам отступного, – улыбнулся лейтенант. – Вот…
Он полез в карман, предполагая, видимо, достать деньги, но Эрик его остановил.
– Не стоит! Честь имею! – С этими словами он развернулся и пошел прочь.
Он был не просто зол, он был взбешен. Его душил гнев. Пожалуй, впервые в жизни он почувствовал себя по-настоящему униженным и оскорбленным. В таком состоянии, в каком он находился сейчас, Эрик мог наделать множество непоправимых глупостей. Сказать слова, о которых потом пожалеет. Выставить себя глупцом и простофилей. Избить Ги. Кого-нибудь убить… К счастью, ничего подобного он не сделал. Понял, чем может обернуться вспышка неконтролируемой ярости, и ушел. Ничего не стал говорить Ги. Не остался в ресторане. Не попытался объясниться с Анной. Слишком больно. Слишком
