– Преклоните колено!
Эрик послушно опустился на колено.
– Там, лейтенант, – все тем же сухим, чуть хрипловатым голосом прокомментировал происходящее император, – в моем указе написано много красивых слов, но я вам так скажу, выдающиеся подвиги достойны выдающихся наград.
С этими словами император надел на шею коленопреклоненному Эрику ленту со «Звездой и Мечом». Это был один из двух высших орденов империи, и Эрик даже не мог предположить, что означает для него такое награждение. Он не помнил, а скорее всего, и не знал статута этого ордена.
– Встаньте, кавалер!
«Кавалер! Вот как! Это я теперь, выходит, кавалер? Умереть не встать!»
Между тем к поднявшемуся на ноги Эрику подошел офицер со знаками различия полковника гвардии и один за другим вручил ему три предмета.
– Указ о награждении, – сказал он, передавая Эрику конверт из плотной белой бумаги с золотыми вензелями. – Новое назначение, – второй конверт, но уже исключительно служебного вида, – погоны лейтенанта.
Только взяв в руки погоны, Эрик сообразил, что «Звезда и Меч» сделали его не только кавалером, но и полным лейтенантом.
«Звездопад…»
Он уже понял, что императору наплевать на правила. На то он и самодержец. И на то, что Эрик подделал документы, ему тоже наплевать. Невелика беда, если не со злым умыслом. Гораздо важнее для императора, по всей видимости, было то, что Эрик являлся примером успешного социального эксперимента, ведь он самостоятельно нашёл люфт между, казалось бы, намертво притертыми один к другому блоками кастовых барьеров и создал себе социальный лифт, способный вознести его так высоко, как получится. Высокоодаренный – в данном случае Эрик был не склонен кривить душой – и хорошо мотивированный плебей, достигший невероятных высот в общественной иерархии – офицер и кавалер – мог стать знаменем, за которым пойдут простые люди. Небесспорное предположение, но в то же время не лишенное известной логики. Впрочем, думать обо всем этом было еще рано.
Мысли путались. Было невозможно сразу переварить то, что случилось с ним в этот день. Колесо фортуны повернулось, и Эрик взлетел на такую высоту, что ему стало трудно дышать в этом разреженном воздухе. И тогда – он как раз выходил вслед за распорядителем из зала – Эрик вспомнил стихи, давным-давно прочитанные им в бумажной книжке, взятой в городской библиотеке Туманной долины. Эти стихи были написаны в темные века на Старой Земле. Не в Долгую ночь, наступившую вследствие разрыва космических коммуникаций, а за много веков до начала космической экспансии. Но это были стихи о нем, об Эрике, и его жизни.
О, судьба!Как луна,Ты изменчива.Всегда то растешь,То убываешь,Вмешиваешься в ход жизни,То ожесточаешь,То излечиваешь.Тебя не постичь умом,Что нищета,Что власть —Всё это тает, как лед[36].Глава 5
Шанс
Пятого августа 2532 года,город Трир, планета ЭноОглядываясь назад, Эрик должен был признать, что прошедшие тринадцать месяцев стали лучшим временем в его жизни. Сменив временно имя – таковы были требования контрразведки, – Эрик оказался в Трире на курсах подготовки командиров кораблей 3-го ранга. Впрочем, в самом городе он провел меньше времени, чем на орбитальной базе «Аскольд». Слушатели курсов занимались тактикой, постигали оперативное искусство и, разумеется, осваивали новую технику – модифицированные тяжелые ракетоносцы «Гефест М3», новейшие ударные ракетоносцы «Кабир»[37] и легкие крейсера переходного типа «Эгид»[38]. Весь поток состоял из пилотов, имевших медицинскую аттестацию Бета-11, так что они не только готовились стать полноценными командирами фрегатов или легких крейсеров, но также тренировались в сложном пилотировании – высший и исключительный пилотаж – и применении секретных и по большому счету экстремальных приемов маневрирования и атаки, типа уже известного Эрику атакующего маневра «Оншор».
Обучение было довольно интенсивным и включало в себя массу теоретических предметов, уделяя в то же время достаточно внимания практике. Попросту говоря, гоняли слушателей в хвост и в гриву. «Маневрирование в виду противника», «встречный бой», «засады типа „секрет“ и „дозор“», «бой с эскадрой», «прорыв оборонительного ордера» и многое другое. Так что пришлось полетать практически на всём, что летает, отрабатывая задним числом накопившиеся долги. Тогда же Эрик поучаствовал в крупномасштабных учениях, основной частью которых являлся взлом системы планетарной обороны. Это было интересно, но, что важнее, весьма поучительно. Один штурм орбитальной крепости чего стоил! Но как раз в самом штурме Эрику участвовать не пришлось. Наблюдал за действом со стороны, потому что в тех учениях он командовал десантно-штурмовым транспортом и, надо сказать, вполне оценил мужество и профессионализм экипажей этих невероятных машин.
«Турпан» – тяжело бронированный малотоннажный транспорт ВКС. Обычно при штурме планетарной обороны он идёт в сцепке с малым ударным крейсером передовых сил. Крейсер обеспечивает транспорту прорыв к границе атмосферы. Потом происходит сброс, включаются собственные двигатели «турпана», и он идёт на штурм. Входит на скорости в плотные слои атмосферы, вспыхивает, как просмоленный факел, и как огненный метеор со всей дури несется к земле. При этом внешний корпус – сменный «чехол» из композитных материалов – прогорает насквозь, и освободившийся от него транспорт идёт вниз, уже как атмосферный аппарат, маневрируя и гася скорость под прикрытием артиллерийского огня, который обеспечивает оставшийся на орбите крейсер. Тот еще слалом, если честно, да еще и под огнем, но, с другой стороны, и ощущения незабываемые.
Окутавшись плотным облаком мультимодальных помех, не позволяющих засечь транспорт, – а увидев, прицелиться с необходимой точностью, – «турпан» шёл к земле на предельной скорости, отстреливая по ходу имитаторы, обманки и ловушки всех возможных типов и мастей. Пилот-инструктор, хладнокровно наблюдавший за этим адским цирком из своего кресла, позволил Эрику показать практически все, на что он оказался способен, а способен он был, как выяснилось, на многое.
Обычно сброс десантных капсул и поддонов с техникой производится на высоте пять-семь километров. Эрик сбросил десант на высоте тысяча триста метров, и, по оценке посредников, сократил этим потери десанта на 92 процента. Правда, уходить обратно на орбиту пришлось по такой сложной траектории и на такой дикой скорости, что, не говоря уже об экипаже, поплохело даже ему самому, но дело было сделано, и оно того стоило.
Руководители учений высоко оценили выполненный Эриком манёвр, хотя, если честно, он не слишком хорошо понимал, отчего они так возбудились, ведь он не сделал ничего из того, что не было известно прежде. Просто Эрик выбрал самый сложный – но и самый эффектный и эффективный – из всех возможных вариантов манёвра, на который редко решаются обычные пилоты. Но зато и результат, что называется, налицо. Вопрос, однако, почему он пошёл на этот риск?
И самый простой ответ: потому что это возможно. Ещё можно было бы сказать, что Эрику было любопытно узнать, на что способен на самом деле он сам. Но
