Альв оказался куда проворнее меня. Или мысли у него в голове кучковались, и их не надо было собирать. Он влет выдал:
— Эйр Моррис, если я с вами соглашусь, то боюсь, что мы оба окажемся не правы.
— Что? — опешил дядя и рефлекторно потянулся к ручке чугунной сковородки, что скучала на плите в одиночестве и опустошении. А потом проникновенно начал: — Я всегда считал, что творить магию и благословлять надлежит с радостью, по зову сердца или гнева…
— Положи сковородку! — предостерегающе произнесла я, бдительно следя за дядей.
— Это моя волшебная палочка, которой я благословлю одного альва! — протестующе взревел Моррис.
Дядя всегда был импульсивным, но сегодня — особенно. Словно он ревновал меня. Или… действительно ревновал? Как отец, беспокоящийся о дочери, у которой помимо него в жизни появился еще один любимый мужчина.
— Нари, — с затаенным отчаянием произнес Моррис. — Скажи, зачем было лгать про какую-то программу по обмену? Неужели ты думала, что если скажешь правду, что ты в положении, а твой мужчина будет жить с нами, я выгнал бы взашей отца твоего ребенка?
— С учетом того, что Вир разбил твою скульптуру, я думала, что ты его вообще убьешь, — выпалила я и прикусила язык.
Определенно, бессонная ночь сказалась на моих мыслительных способностях не лучшим образом! Ну чего бы мне не промолчать?
— Убить? Собственного зятя? Да за кого ты меня принимаешь! — И в противовес своим же словам дядя поудобнее перехватил сковородку.
— Я. Не. Бе-ре-мен-на! — произнесла я, с яростью чеканя каждый слог.
— Совсем? — огорчился Моррис.
— Совсем. Окончательно. Бесповоротно. И ни разу. Я вообще не могу быть в положении!
А затем я в сердцах пересказала про оранжерею. В красках. Так, чтобы Алекс в постели икалось долго и беспрерывно!
Нас с Виром смерили подозрительным взглядом из-под кустистых бровей.
— Значит, точно?
— Точнее не бывает! — вскипела я. — Могу через врата святой Иоганны пройти, если не веришь! — помянула я артефакт, что стоял в центральном столичном храме двуединой силы.
Через арку, столпы которой полыхали пламенем, могли пройти неопаленными только невинные девушки. И мне бояться было нечего.
— Не надо. — Дядя и вовсе сник. Аккуратно поставил сковородку обратно и смущенно пробурчал: — Извини, Нари. Просто я как услышал в дверях… — Он развел руками.
— Чай будешь? — примирительно произнесла я.
— Чур, готовлю его я, — тут же вклинился Вир.
— У Нари он хорошо получается, — не понял дядя.
— Поверь, сегодня у Вира получится лучше, — заверила я, с содроганием вспомнив о разрыв-траве.
У альва действительно получилось. Удивить. Вроде бы он заваривал чай, но в итоге вышел кофе, который, как ни странно, понравился Моррису. За чашкой бодрящего напитка эти двое и разговорились. Начали с обсуждения современной крупной скульптуры, а дальше… Под бархатный баритон Вира и бас дяди я поняла, что свершилось невероятное: я захотела спать. Хотя, выходя из участка, готова была поклясться, что в ближайшее время не смогу сомкнуть глаз.
Сама не заметила, как провалилась в дрему. Она была как мягкое облако. Без всяких кошмаров и страхов. А потом чьи-то сильные руки подняли меня и куда-то понесли. Последним, что услышала сквозь сон, были слова: «Отдохни, малышка».
Мне снился луг, залитый светом. Трава, молодая и оттого особенно яркая, мягко пружинила под босыми ногами. Солнце купало меня в своих лучах. Я подняла голову и посмотрела туда, где по небу неспешно плыли легкие и узорчатые, как перья, облака. Прислонила ко лбу ладонь, согнув ее козырьком, вгляделась в лазурь над головой.
Тень. Она была огромной, словно грозовая туча, и стремительной, как бешеный порыв ветра. Стрела, немыслимых размеров стрела, будто выпущенная из гигантского арбалета, летела по небу.
В тишине раздался рев. Блеснула сталью черная чешуя, и лучи полуденного солнца закрыла здоровенная туша дракона, пронесшаяся прямо надо мной. Воздушная волна окатила меня, заставив пошатнуться, когда ящер взмахнул крыльями, набирая высоту.
Чиркнув по небу острым хвостом, он зашел на вираж. Круг над поляной, где я стояла. Еще один.
Завороженно смотрела я, как дракон приземлился на поляну, спружинив лапами, и сложил крылья. Его черная чешуя блестела на солнце броней, острый шипастый гребень, начинавшийся у шеи, шел вдоль всего хребта и заканчивался булавой на кончике хвоста.
Сильный. Опасный. Хищник. Созданный для того, чтобы убивать. Острые зубы, мощное тело, под чешуйчатыми пластинами которого перекатывались мышцы. Дракон склонил лобастую голову набок, точно дворняга, с интересом глянул на меня. В его лазурных глазах было… любопытство.
Хвост ударил по земле, дракон раззявил алую пасть, словно ухмыльнувшись. Мелькнул красный раздвоенный язык, точно ящер пробовал воздух на вкус.
Удивительно, но мне не было страшно. Скорее, как и дракону, любопытно. Я сделала шаг вперед. Дракон сложил передние лапы перед собой, наклонился, уркнув. Едва его голова опустилась, как я почувствовала: что-то неуловимо изменилось.
Голубые глаза с вертикальным зрачком моргнули. В них застыло невероятное изумление. Я замерла, глядя на дракона и не смея пошевелиться. Страх, зародившийся где-то в груди, расцветал морозным узором, бежал по венам, сковывал. А тело ящера между тем превращалось в камень.
Сначала хвост, потом задние лапы, тело, крылья. Кажется, дракон в последний миг понял, что с ним происходит. Вскинулся, уперся передними лапами в дерн. Рванулся, будто пытаясь убежать сам от себя. И замер. Застыл навечно, превратившись в каменную статую.
А я так и осталась стоять в ее тени. По спине пробежала капля пота. Холодного, липкого. Прокатилась по позвоночнику, будто сама госпожа смерть провела по коже своим ледяным костлявым пальцем.
Все так же по небу плыли белые облака. Все так же пекло солнце, вот только…
— Нари! — Звонкий голос, подобно острому мечу, рассек тишину.
Я резко обернулась, ища того, кто меня звал.
— Нари!
Я внимательно огляделась по сторонам. Никого…
— Нари, засоня, да сколько можно дрыхнуть!
Исчезла поляна, словно смазалась. А здоровенная каменная морда дракона начала
