— Есть идеи? — вопросил дядя Моррис, когда домочадцы расправились с едой.
— Как тот, кто не понаслышке знает не только о жизни, но и о смерти, — печально и протяжно начал фамильный призрак Йоко, — могу сказать, что с тем, кого нельзя убить, нужно договариваться.
— С цветком? — изумился Генри. — У него мозгов-то нет.
— Зато неплохой музыкальный слух, — тут же возразил Чейз.
Повисла пауза. Выразительная. Цветы за окном взяли особенно высокую ноту.
— Может быть, подождем до вечера? — предложила я, подозревая, что Алекс покупала булавку у какого-нибудь адепта-старшекурсника, намудрившего с заклинанием, и остаточный эффект чар скоро развеется. Хотя… По идее, после того как я сломала булавку-амулет, закончиться должно было все и сразу.
— Хорошо, — с неохотой согласился дядя.
Мы разбежались кто куда. После занятий Вир остался в университете, а у меня был перерыв, во время которого я съездила к аптекарю. В четыре мы с альвом договорились встретиться. Остроухий, памятуя о моей версии приворота, якобы сделанного на науку экономику, настоял, что поможет мне разобраться с непонятными вопросами.
С точки зрения альва в том был резон: он еще год назад сдал экзамен по этой дисциплине в своем университете. В связи с чем был освобожден от занятий наукой, которую как вторую религию чтили цверги.
Когда я вбежала в холл, Вир уже стоял там.
— Куда пойдем? В библиотеку? — оптимистично уточнила я, оглядываясь.
— Думаю, лучше найти пустую аудиторию. Все же в читальном зале не поощряются разговоры. — Альв сказал это серьезно. Вот только в глазах его что-то на миг блеснуло.
Я насторожилась. Но вроде бы ничто не предвещало беды.
Спустя четверть часа, когда мы расположились в одной из аудиторий за партой, я услышала проникновенный вопрос:
— Ну, с чего начнем? — И, видя мое удивленное лицо, Вир добавил: — С какой темы?
— Может быть, с коммерческого предложения? А то скоро контрольная.
— Хорошо… — протянул альв. — Какие виды предложения услуг ты знаешь?
— Э… — Я изобразила усиленную работу мысли. — Прямое предложение, рекламу, тендер… Все! — Я пожала плечами и развела руками.
— Так, понятно, — вздохнул Вир, осознав, что репетиторский хлеб в моем случае будет даваться ему не просто тяжело, а мученическим, буквально рабским трудом. — А чем они хотя бы отличаются? Эти три вида.
— Ну…
Я попыталась озвучить, прикрываясь терминологией, как щитом. На самом деле я знала определения. Но экономика — не алхимия, которой я могла заниматься сутками напролет. Посему наука о доходах и расходах вызывала у меня скуку.
— Так, давай я объясню тебе на примерах. Ты узнала, что у твоей подруги Алекс есть навязчивый поклонник. Ты приходишь к ней и предлагаешь отличный яд, который быстро и эффективно избавит ее от надоеды. Это прямое предложение.
Я кивнула, хотя трактовка была оригинальной. А Вир продолжил:
— Ты узнала, что у Алекс есть навязчивый поклонник. Ты отправляешь к ней третью подругу, которая за чашкой чая нахваливает ей замечательный яд твоего производства, который отлично травит крыс, чистит ботинки и устраняет надоедливых ухажеров. Это реклама.
Я улыбнулась в кулак. Да, так экономику мне еще не преподавали.
— Ты узнала, что у Алекс появился навязчивый поклонник. Спустя пару часов к тебе на кристалл приходит вызов от самой Алекс, и она говорит примерно следующее: «Я знаю, что у тебя есть замечательные яды. Мне нужны они все!» Это уже узнаваемая торговая марка.
Я все же не выдержала и рассмеялась. Но что самое удивительное — мне действительно понравилось так заниматься экономикой. Теперь я не просто знала различия между тендером (это когда к Алекс заваливаются алхимики всем кагалом и каждый озвучивает цену за свои зелья и сроки их изготовления) и распродажей (когда, перебрав в кабаке рома, роняешь голову, а проспавшись, понимаешь, что из живых в заведении осталась ты одна)… Вир объяснял долго и вдохновенно. Часы пробили уже семь, когда он произнес:
— Осталось последнее определение.
— Какое? — удивилась я.
Казалось, мы разобрали все, даже то, что специалисты по теории имперской экономики не изучают.
— Дегустации.
— Я предложу Алекс попробовать мой яд? — Я хитро приподняла бровь.
— Угу, — согласился Вир. — А если товар непродовольственный, то…
Он резко наклонился ко мне, и его губы коснулись моих. Невесомо, осторожно, лаская. Этот мимолетный поцелуй-прикосновение заставил меня вспыхнуть. А тот, кто подарил мне искру, тут же отстранился.
— Производитель демонстрирует образец, — улыбаясь, заявил альв.
Провокатор! Но в эту игру мог играть не только Вир. У меня возникла шальная мысль. А что, если альв действительно един в двух лицах и Вир — просто сдержанная маска? Даже его поцелуи — он словно контролирует себя. Порою с трудом, но все же…
— Я не успела рассмотреть демонстрационный образец, — заявила я и сама потянулась к альву.
Сняла с него очки, положила их на парту. Цель у меня была одна-единственная: сделать так, чтобы Вир перестал сдерживаться. Почувствовать, какой он настоящий, не контролирующий своих эмоций. Я хотела это узнать и боялась одновременно. Боялась того, что поцелуй станет похожим на тот, в кровати Варлока.
Губы впечатались в губы горячо, дико, отчаянно. Вир в первый миг удивился. А я… Я целовала, про себя моля его ответить. Ответить без осторожности и сдержанности. Но вместо этого Вир со стоном, борясь с самим собой, отстранился:
— Нари, не стоит, ты сводишь меня с ума.
— Ты не выглядишь ненормальным. — Я хватала ртом воздух словно рыба, выброшенная на берег.
— Провокаторша! — с какой-то мучительной яростью выдохнул альв. — Я тоже не из стали.
Его рот впился в мой. Язык альва вторгался, клеймил, беря в рабство мои мысли, даря наслаждение. Я горела. Не свечой. Пожаром. Плавилась в его объятиях, превращаясь в пепел и снова воскресая.
Одна его рука оказалась на моем затылке, пальцы, ласкавшие кожу, медленно сжали волосы, оттянув их назад, заставляя чуть откинуть голову. Поцелуи Вира начали спускаться ниже: подбородок, шея, впадинка
