Морской воздух поправил ее здоровье, приступы одышки исчезли, и роды прошли без особых осложнений. Малыш появился на свет чуть раньше срока, но врач и акушерка заверили, что он здоровый и сильный и в свое время проявит не меньше выносливости и воли, чем его отец, чтобы попасть, куда ему надо. Аура, державшая Тесс за руку во время родов, с момента своего прибытия в замок занималась приведением в порядок хозяйства и вникала в имущественные дела. Сильветта аккуратно записывала каждый банковский перевод, все прибыли и убытки. При первом же взгляде на идеальный порядок тетрадей и папок Аура поняла, что ей не удастся сохранить все в том же виде. Тем не менее она честно пыталась продолжить дело Сильветты, втайне надеясь, что Тесс скоро сменит ее на этом посту. Ребенка назвали Йонатан, и в одно воскресное утро, пять недель спустя после его рождения, Тесс отправилась с ним на Погребальный остров, чтобы показать матери.
И там она наконец снова встретилась с Джианом.
Она уже больше часа сидела на каменной плите перед могилой Сильветты, разговаривая то с ней, то с Йонатаном, как вдруг дверь склепа отворилась. Джиан стоял в дверном проеме, опершись руками о раму, – Тесс в ту же секунду узнала его силуэт. Ребенок у нее на руках заплакал, но быстро успокоился, когда она прижала его к себе и тихонько замурлыкала что-то.
– Ты меня напугал, – сказала Тесс, поднимая глаза от младенческого личика.
Джиан зашел внутрь, но дверь оставил открытой, словно собираясь сию же минуту уйти. Его можно было принять за призрак, особенно в этой обстановке, но Тесс чувствовала запах его мокрой одежды. Он, видимо, приплыл с Замкового острова на лодке. Сама Тесс пришла по подземному ходу – не то чтобы она любила там бывать, но так ей показалось безопаснее, чем с ребенком на руках в ялике по открытому морю.
– Я только что приехал. – Черные волосы, растрепанные ветром, падали Джиану на плечи; это придавало ему непривычно дикарский вид. – Я хотел тебя повидать, и мне сказали, что я найду тебя здесь. С ребенком.
Джиан подошел ближе. Он выглядел здоровее, чем она ожидала. Интересно…
– Я не сам греб, – сказал он с улыбкой, от которой лицо его показалось Тесс еще мрачнее, потому что в ее воспоминаниях он улыбался совсем по-другому. – На это меня все еще не хватает. Меня перевез один слуга, не знаю, как его зовут.
– Давно ты тут не был. – Ей показалось, что глаза у него сидят теперь глубже, словно втянулись в череп. Или это просто черные брови стали гуще? – Но новостей у нас немного.
Он посмотрел на имя ее матери на надгробной плите, на младенца у нее на руках.
– Но и немало, мне кажется.
Она набрала в грудь побольше воздуха и кивнула:
– Я рада, что ты поправился.
«Поправляешься», – уточнила она про себя, потому что назвать его здоровым язык не поворачивался. Тьма, проступавшая в нем, только придавала ему привлекательности. Он многое унаследовал от Ауры – не только волосы цвета воронова крыла, – но в этой привлекательности под самой поверхностью крылось что-то еще. Не опасность, нет, но какой-то непривычный задор. «Наверняка у многих женщин перехватывает дыхание, стоит Джиану войти в комнату», – подумала Тесс. А ведь он должен бы выглядеть болезненным, слабым. Не… не таким.
– Ты прав, – сказала она. – Даже тут, на краю света, все меняется. Ты тоже изменился.
– Давно уже. Я писал тебе об этом.
– Я знаю. Я прочла твои письма.
Он еще мгновение пристально смотрел на нее, потом перевел глаза на младенца:
– Можно?
Она ненавидела себя за дрогнувший голос.
– Ты его дядя.
Он взял у нее из рук маленького Йонатана, очень бережно и нежно, и осторожно покачал на руках.
– Мне бы хотелось увидеть твои картины, – сказала Тесс, когда молчание, как ей показалось, слишком затянулось. – Аура много о них рассказывала.
– Я пришлю их сюда. – Он смотрел на ребенка с нежностью, удивившей Тесс. – Я собираюсь отказаться от парижской мастерской – куда-то же мне нужно все это девать. Присмотри за ними, если хочешь.
– А сам ты сюда не вернешься?
Джиан покачал головой:
– Я буду путешествовать. Как мама все эти годы. Хочу посмотреть мир, набраться опыта, познакомиться с новыми людьми. Времени у меня теперь достаточно.
– Они боялись, что ты будешь на них сердиться. Но, господи, Джиан – они же спасли тебе жизнь! – Тесс едва не сорвалась на крик, но взяла себя в руки, чтобы не напугать Йонатана.
Джиан легонько погладил малыша по щечке:
– Я был бы рад познакомиться с его отцом.
– Максимилиан сейчас в Берлине. Но он приезжает каждые выходные, а иногда и чаще. Если ты задержишься на пару дней…
– Это исключено.
Тут она поняла, почему он явился к ней сюда, в склеп.
– Ты что, прямо сейчас уезжаешь? Не повидавшись с Аурой и Джиллианом?
– Я приехал сюда только ради тебя, – сказал Джиан. – И ради него. – Он улыбнулся Йонатану, коснулся губами его лба и отдал обратно Тесс – поспешно, словно вдруг испугался, что может уронить малыша.
Тесс так же поспешно забрала ребенка, потому что материнский инстинкт пока перевешивал в ней все остальные чувства. Почему-то она почувствовала облегчение, которое постаралась всеми силами скрыть. Хорошим средством для этого показался ей переход в наступление.
– Не можешь ты вот так снова от них отвернуться! – сказала она решительно. – Они так тебя любят – ты даже представить себе не можешь. Может, раньше они и делали что-то не так, но…
– Что было раньше, то прошло. Но вот об этом я их не просил! – Джиан показал на себя, будто бессмертие можно было увидеть у него на лбу, как каинову печать. – Я не хочу их видеть, не хочу с ними говорить. Я даже попросил бы тебя не рассказывать им, что я здесь был, если бы не знал, что ты все равно расскажешь.
Возразить ему? Тесс не стала, хотя бы потому, что он ее взбесил. То, как он себя ведет, – это просто несправедливо.
– Им это нелегко далось, – сказала она.
– Да уж, трудная задача – влить эту дрянь в рот лежащему без сознания!
– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.
Он покачал головой и отвернулся. Подойдя к могиле Сильветты, он коснулся рукой надгробного камня и пробормотал что-то – наверное, «прощай» и «спасибо». Потом вернулся к Тесс, вложил палец в вытянутую ладошку малыша и прошептал:
– До свидания, Йонатан! Мы еще встретимся. Ты тогда будешь старше, а я – нет.
– Джиан, пожалуйста, не делай этого! – умоляюще сказала она. – Не уезжай так.
Джиан положил
