— А включать, хотя бы иногда то, что болтается на ваших шеях вы не пробовали? — засмеялся Толстяк и принялся за объяснения, сперва приложившись к своей бездонной фляги. Мне уже начинало казаться, что она наполняется по волшебству, ведь в любое время дня и ночи там — Не секрет, что зима была довольно-таки холодной, а прошлое лето не слишком-то и урожайным. Из этого какой можно сделать вывод?
— К чему ты ведёшь? — перебивая Тейта, Наранесс задал свой вопрос. Юноша пристально всматривался в окружающие нас дома, видимо, как и я, пытался понять к чему ведёт Толстяк.
— Осмотритесь, бездари! — рыкнул Толстяк. — Если во всех виденных мной подобных деревеньках в этой части королевства все пухнут от голода с середины зимы, докатившись до того, что все деревья в округи стоят без коры, а любая взошедшая травка тут же летит в суп. А тут всё иначе. Не замечаете? Хотя бы принюхайтесь. И нечего делать такие глупые лица. Пользуйтесь всеми органами чувств, а не только зрением — это мой маленький совет. Может быть, проживёте подольше.
— Пахнет свежеиспеченным хлебом, — заговорил задумавшийся над чем-то Нараесс и вопросительно посмотрел на Толстяка, на лице которого появилась заговорщицкая улыбка.
— Хлебом? Не находите странным, что здесь ещё осталось зерно, которое удалось перемолоть на муку, — ехидно начал Толстяк. — Хотя всё, что не съели за зиму, должно было уйти на посевную.
— Излишки, — вмешался я, продолжая осматриваться по сторонам. В теме дачников-огородников я был не слишком подкован, но логические предположения мог выдвигать, опираясь на какие-никакие поверхностные знания. Вокруг было всё такое же безмолвное спокойствие, которое нарушалось только щебетаньем птичек, рассевшихся на плодовых деревьях, и редкими ударами молота об что-то железное где-то вдалеке.
— Их бы выкупили королевские сборщики. Не зависимо от желания самих крестьян. Еды не хватает, поэтому на вряд ли у них могло что-то остаться, — отрицательно мотнул головой Наранесс, будто бы помогая развивать мысль Тейта.
— Прекрасные запахи: жаренное мясо, свежеиспеченный хлеб, вяленая рыба, — Толстяк начал загибать свои пухлые пальцы и выразительно похлопал по своему плотному словно наполненный водой бурдюк животу, — А если бы вы вдвоём знали куда смотреть, то заметили бы лошадей, коров, другую живность, которую почему-то не сожрали за зиму, обглодав каждую косточку по десть раз. Видели ту курицу и петуха. Они явно не испытывают недостатка в корме, как и не собираются отправляться в суп в ближайшее время.
— Хочешь сказать, что крестьяне заодно с разбойниками? — осторожно спросил я, наконец-то поняв куда клонил Тейт. На лице Толстяка тут же расползлась довольная улыбка, будто бы кто-то подал ему лишнюю чарку вина.
— В точку! Я в тебе не сомневался, Кристофер. Из вас двоих только у тебя голова немного работает. Не всегда, кончено, но иногда ты меня удивляешь, — с силой хлопнул ладонями он и покачнулся в седле, почти выпав из него. Тейт сохранил равновесие, завертев руками будто бы лопастями моторной лодки, и продолжил говорить. — Ставлю свой последний дырявый сапог, что это именно так.
— Не представляю, что должно произойти, чтобы он мне понадобился, — усмехнулся я, подмечая всё то, о чем говорил Тейт. — Поэтому откажусь от такого выгодного спора. Боюсь, что ты окажешься не прав и мне удастся выиграть. И куда тогда грязный и вонючий сапог девать? Продать тому у кого остался левый.
Действительно, если внимательно осмотреться можно было с легкостью обнаружить те странности, которым Толстяк придавал такое большое внимание. Я попытался сам поискать их и с удивлением начал подмечать, что слова Тейта переставали казаться бредом его больного воображения. Если огромное количество разнообразной живности по меркам такой маленькой деревушки, размером до шестидесяти домов, по моим скромным подсчётам, я ещё мог простить, то вот светло зеленое платье на девушке лет шестнадцати игриво стреляющий глазами в нашу строну уже не смог. В платье, если говорить с моей дилетантской точки зрения, ничего особенного не было. Простой покрой без каких-либо изысков, рюшишек или узоров, но в глаза просто бросалась явно дорогая ткань с перламутровым отливом, который отражала лучики солнце, сияя изнутри.
— Да, Крис, девушка хороша. Если правильно к ней подойдёшь, то согреет тебе постель этой ночью, — ткнул меня в бок Тейт, отвлекая от миловидного лица с россыпью веснушек и миндалевидных глаз темно-карего цвета.
— Я не об этом думаю, — отмахнулся я, попытавшись переключить тему. — Посмотри на платье.
— Необычно, но не слишком, — отмахнулся Тейт, сразу поняв куда я клоню. — Девушка уже должна быть в возрасте, когда отец её замуж должен выдать, поэтому и прикупил такую ткань где-нибудь по дешёвке, а она сама платье себе и сшила.
— Таронс, ты ошибаешься на счёт крестьян, — не потерял скептического настроения Наранесс, который как всегда верил в лучшие.
— Раз уж речь зашла об одежде, то лучше посмотрите на нашего старосту и все вопросы сразу отпадут, — Толстяк показал пальцем на спину идущего рядом с лошадью Гарета главы этого маленького поселения, который всем своим видом показывал свое недовольство по поводу всего происходящего. — Почти какой-нибудь бедный дворянчик откуда-нибудь с приграничья. Рубашка из римсисийского шёлка, расшитый серебряной нитью жилет из тонкой свиной кожи, красный пояс и мягкие сапоги. В районе трёх золотых можно выручить за весь это наряд, если добавить ещё вон ту серебряную цепочку, что у него на шее. Вот теперь сами определяйтесь верить мне или нет. Но то, что он за одно с лихими людьми — говорит мне моя интуиция, либо же старости обнаружил серебряную жилу в соседних холмах, которую втихую ото всех разрабатывает. И вот теперь подумайте, что вам кажется более реальным? Ответ можете не говорить. Сам его знаю.
Толстяк цокнул зубами и слегка ударил лошадь пятками, чтобы вырваться вперед и оставить нас наедине со своими мыслями. Пока мы с ним разговаривали отряд добрался до условного центра деревни. Здесь дома образовали маленькую площадь, из которой в разные стороны уходили дорожки поменьше, образую миниатюрные улочки. Всего я увидел четыре направления, не считая того, по которому приехали мы.
Послышался недовольный голос старосты, который о чем-то громко спорил с Гаретом. Хотя больше всего было похоже на то, что глава деревни пытается что-то доказать, но наш предводитель даже его не дослушал, показав, что разговор окончен. До меня долетали только обрывки фраз, по которым я легко смог восстановить потерянную часть диалога.
— Я тебе сказал какие дома мы займём, старик, — громко рыкнул Гарет. — На этом разговор закрыт. Куда денутся их жители на это время меня волнует в самую последнюю очередь. Пусть хоть
