— Ну, сотня тяжело раненых да инвалидов для такой битвы немного. Да это и не войско.
— В Новгород я повезу их не единым обозом, чтобы не привлекать внимания. Сам тоже постараюсь людям глаза не мозолить. У купца дел много.
— Спасибо тебе. Боялся я этого разговора, думал, что не поймешь, а все мы, и я, в первую очередь, стольким тебе обязаны.
— Да пустячки. Я все это заранее знал.
— Ну ладно, и ты знал, и я знаю. Привез тебе бумаги на твое воинство. Все с нужными подписями и печатями. Кстати, а я тебе зачем?
— Не, ну ты князь что, уже назад собрался? Так не пойдет. Давай, как всегда, вначале банька, потом обед, потом сядем у меня за кружечкой стоялого меда, да всё и обговорим.
— Нет, давай сегодня все решим, чтобы я успел до вечера в обратный путь тронуться. Нельзя мне Новгород сейчас покидать. Да и это…, в общем отец приехал.
— Как скажешь, княже. А что отец приехал, так это просто замечательно, поскольку подарок у меня больше не тебе даже, а именно ему.
— Подарок? Отцу?
— Подарок — тебе, а от тебя — отцу.
И здесь я рассказал Ярославичу, что захватил в полон шесть сыновей знатных монголов и еще одного постарше, который оказался чем-то вроде дядьки при них. Снова стал объяснять ему, что монголы пришли надолго, и что с ними Ярославу Всеволодовичу, отцу Александра, надо будет свои отношения устанавливать. Тем более, что Ярослав должен будет уйти из Киева и по старшинству занять владимирский великокняжеский стол, а грызня князей с приходом монголов не прекратится. Сказал, что знаю из верных источников, что Батый создаст на завоеванных территориях новое государство — Золотую Орду. Знаю, что после Западного похода, он будет вызывать к себе русских князей и утверждать их право править теми или иными территориями и если не будет желания получить новое нашествие, то придется ехать. Только пусть сейчас к ним в союзники не набивается. Плохо монголы с ними обойдутся.
Я знал, но не стал ему говорить, что в 1243 году Батый прекратит Западный поход, узнав о смерти великого хана Угэдэя, поскольку все чингизиды обязаны были явиться на курултай, для выбора нового правителя. Встал вопрос о том, что делать с отрядами мордвы, булгар, половцев, русичей и некоторых других народов, что были включены в войска после покорения соответствующих территорий? Проблема в том, что эти отряды уже умели воевать по-новому и хорошо знали все монгольские военные секреты. Без присмотра они наверняка не только могли бы много чего натворить в уже завоеванных монголами землях, но и решиться выступить против самих завоевателей. Тогда монголы стали последовательно приглашать такие отряды и объявлять их командирам о том, что поход окончен и воины могут с награбленным возвращаться домой. Оставшиеся видели, как эти отряды уходят и успокаивались. Однако каждый такой отряд через пару переходов (т. е. через 40–50 километров) подвергался мощному и внезапному нападению монгольских туменов и уничтожался подчистую. Так что быть на стороне таких победителей не всегда оказывается хорошо. Но вернусь к разговору с Александром:
— Я хочу, чтобы первым Батый пригласил к себе именно твоего отца. Чтобы утвердил его Батый и на Владимирском, и на Киевском княжении.
— И как же ты хочешь этого добиться?
— Для этого нужно, чтобы ты, Александр Ярославич в этот свой приезд «купил», а я «продал» тебе, причем за большие деньги жизнь этих пленных, прямо у них на глазах. Причем дорого, очень дорого. Где-нибудь за 20 новгородок каждого.
— Извини, Михаил Игнатьевич, но у меня и денег-то таких с собой нет. Да и не с собой…
— Ты не понял, Александр Ярославич. Я же говорю о подарке. И торг, и продажа будут только для вида.
— Но у меня и для вида…
— Деньги я сам тебе выделю. Дело не в деньгах. Нужно, чтобы они реально поверили, что ты их от смерти спас и большие деньги за это выложил. А после покупки, ты с них сам веревки снимешь (куда им бежать), ножи вернешь, ну и относится будешь с уважением.
— Ты что мне предлагаешь? Они — враги.
— Ох, Ярославич, поверь мне. Не смогли мы этих врагов победить, значит надо думать о выживании русичей. А ради такого и с врагами придется дружбу заводить и собой ради этой дружбы жертвовать. Постарше станешь — поймешь.
— Никогда такого не будет.
— Эх, Александр Ярославич, знать бы наперед, что будет. А если я тебе скажу, что ты сам по доброй воле всего через 13 лет побратаешься с сыном самого Батыя и станешь для хана приемным сыном? Что рот разинул? Будет такое. Будет![20]
В общем, сам объяснишь «купленным» пленным, что в Новгороде передашь их твоему отцу с одной целью — вернуть их своим родителям. Такого никто, и монголы тоже, до самой смерти не забывают. Для чего все это? А для того, чтобы приехал Ярослав в Орду и уже была бы у него там, если не опора (а возможно и такое), то какая-никакая, а поддержка. Остальное пусть его серебро делает. А серебра ему потребуется много. Но тут уже без меня. Мне серебро самому нужно, чтобы свои проблемы и проблемы моих воинов решать. Я и так…
Такого от меня Александр не ожидал. Но дошло.
Порепетировали мы с ним немного и решили не затягивать. Прямо в штабном домике расстелили на пол медвежью шкуру под ноги князю, надел Александр на себя княжескую епанчу без рукавов, украшенную мехом и даже, похоже, драгоценными камнями (нашел я среди трофеев по размеру), расставили мы кубки с медом и вроде ведем беседу. Я вызвал своих телохранителей и велел привести им из бани пленных, а Гаврило Олексич «со товарищи» как обычно разместились на скамейке у входа, держа руки на рукоятях своих мечей. Пришел и мой толмач. А тут и пленных привели. Макушки и волосы у них над бровями выбриты, посередине, над переносицей, оставлена узкая и длинная, «ласточкиным хвостом» раздвоенная челка, а длинные волосы сзади заплетены за ушами в несколько свернутых кольцами кос, завязанными чем-то типа бус из жемчуга. На ногах сапоги из юфтевой кожи, с прямыми голенищами, да на толстой подошве, но с загнутыми кверху носками. Правда, не у всех. У двоих на ногах были меховые унты.
Я на них посмотрел, и такая злость меня взяла. Завелся с пол-оборота, стал орать, что они отродье дьявольское, что пришли на нашу землю и убили много дорогих моему сердцу людей и что сегодня я окроплю могилы моих родичей
