В бочонке было два пуда. Я вернул сдачу новгородками, а в довесок передал князю пояса пленных с их ножами. Сабельки-то их на поле у стены остались. Затем я оставил князя с охраной и толмачом наедине с пленными, а сам вышел (с разрешения князя) с Гаврилой Олексичем. В том разговоре, что у Александра с пленными должен был состояться, мое присутствие было неуместным, а мне с Гаврилой Олексичем как раз один вопросик решить надо было. Не откладывая.
Мы пошли с ним прогулочным шагом в сторону конюшни. Я извинился, что не успели мы с князем его предупредить и хорошо, что он сам все вовремя понял. А потом перевел разговор на самого Гаврилу:
— Тяжело, наверное, тебе, Гаврила Олексич, коняжку-то под себя подобрать. Сам весишь немало, да бронь, да на коня бы защиту?
— Это так. Какого не возьму, долго нести меня не может. А ты это к чему? Не твоя забота и нечего в душу лезть.
— Понимаешь, Гаврило Олексич, видение мне было. Не поверишь, будто ты на громадном коне прямо на свейский корабль по сходням поднялся и рубился на нем не слезая.
— Наговоришь тут. По сходням. На корабль. Ну накрутил.
— Может и накрутил, а может и не накрутил. Но один из элементов видения сегодня сбыться должен. Ты не оборачивайся, ты сюда смотри. Вот что, Гаврила Олексич, получил я тут не так давно от одного неизвестного мне храброго воина маленький подарочек. Жизнь. Вот в виде этих двух стрел. А вот эту стрелу я у тебя из тула украл. Вот, а теперь найди где какая? Молчишь? Правильно делаешь. Хочу вернуть их все три тебе, да с отдарочком.
С этими словами зашел я в конюшню и с двумя конюхами вывел дестриэ. Уже оседланного и с навешанными элементами защиты.
— Опробуй, как тебе.
Потряс Гаврилу Олексича мой отдарочек. Машинально взял он повод, а конь-то будто настоящего хозяина и твердую руку наконец почувствовал, потянулся к нему и ткнулся губами в щеку. Признал, гаденыш. Не буду даже вспоминать, как он надо мной измывался.
— Вот видишь, а то какой из меня наездник на такой махине. Курам на смех. Только его погонять сильно нельзя.
— Я знаю все про эту лошадь. Даже мечтать не смел. Нехорошо брать такие подарки, но и отказаться сил нет.
— Я тебе коня не для красоты, а для войны дарю.
— Ты только это, про стрелы-то князю не говори, не разрешал он нам вмешиваться, да не удержались мы, приказ его нарушили. Скажи, что за обучение орлов твоих подарил. Если спросит.
— Слушай, Гаврило Олексич.
— Зови Векшей.
— Слушай, Векша, а как вы смогли в эти завалы сплошные пролезть, да еще и следов никаких не оставить?
— Как-как. Каком кверху. Немного метель помогла. Как-нибудь потом расскажу. Вот наш дружинник бежит, видно разговор князь со своим приобретением уже закончил. Гы-гы-гы. Ну и шутники вы с ним на пару. Старый, да малый.
А потом вдруг нахмурился, опустил голову и выдавил из себя:
— Одно скажу тебе, Михаил Игнатьевич, я всегда буду гордиться тем, что был знаком с тобой. То, что ты сделал… Ты для меня теперь второй после моего князя. Я бы тебе это и без твоего подарка сказал, да знаю, что может и случая-то больше не подвернется. И это… прости меня за все прежнее.
— Спасибо, Векша. Знаешь, а я ведь тебе такие же слова сказать хотел.
Дошли мы с ним до моего штаба едва не обнявшись. Князь сиял. Ну что сказать, молодой еще. Потом покосился на нас и на мой подарок и даже рот было открыл, но ничего не сказал. Руки у пленных уже были развязаны, пояса возвращены (но пока смотрю без ножей), рожи тоже покрасневшие. Еще бы, переживи такое. Меня увидели отвернулись, а князь, будто не заметив этого, отправил их в сопровождении своих людей к воротам. Переодеться я ему не дал, мало того, княжеские одежды, что в трофеях нашел, все тоже ему сложил. Нам они ни к чему. Пусть их носят новые владельцы, кто на такие одежды право имеют. На дорогу выделил князю еще пару саней (больше у него людей стало), припасов, да овса. Слона-то, в основном, овсом кормить надо.
Когда их кавалькада отъехала, я махнул рукой ей на прощанье и направился по делам, которых было действительно невпроворот. А в голове не проходило. Надо же, «Векша». А ведь летописный герой, во время невской битвы действительно по сходням на шведский корабль заехал и показал им там кузькину мать. Вот ведь, «всегда гордиться буду». А ведь искренне сказал и подарок здесь не при чем. Лестно.
А через несколько дней действительно Владыка приехал. Но этот пробыл целый день и остался на ночь. Все осмотрел, своими руками пощупал, со своими поговорил, потом с простыми воинами побеседовал, а затем и до меня, грешного, очередь дошла. Со мной закрылся от всех до позднего вечера.
Начало беседы
