- Всё равно плохо, – буркнул Фаркас, заметив, что Валя смотрит на него.
- Что делать будем? – Валентина не узнала свой собственный голос в том искажённом болью хрипе, что вырвался из её горла.
- Я вынесу тебя отсюда, – коротко ответил Соратник и принялся раздеваться.
Валя удивлённо вытаращила глаза:
- Ты что делаешь?
- Слушай, – тон мужчины стал приказным, – сейчас я выйду отсюда и снова закрою саркофаг. Когда всё будет кончено – я подам тебе знак. Ты возьмёшь мой ремень с мечом и набросишь мне на шею, обломок Вутрад спрячь в одежде. Запрыгнешь на спину и я вытащу тебя. Главное: не забудь меч и обломок.
- Дверь в зал запечаталась, – Валентина аккуратно пробовала пошевелиться, каждое движение давалось с невероятным трудом. – Как мы выйдем?
- Мой брат восхищается древними нордами. Если бы ты была его сестрой, то тоже бы слушала его бесконечные россказни. В гробницах всегда есть второй выход.
Фаркас стянул с себя последние предметы одежды и подошёл к крышке саркофага:
- Готовься. Придётся потерпеть.
И он вышел.
Валя несколько секунда ошарашено смотрела на закрытую крышку, а затем услышала уже знакомое рычание и жуткий вой. Хруст, щелканье страшных клыков, треск с которым ломались кости – Фаркас принял обличие зверя и теперь расчищал им выход на свободу.
Когтистая лапа с противным скрипом прошлась по крышке саркофага. Валентина взяла ремень своего спутника в одну руку, спрятала меч, который не упустила только каким-то чудом, в ножны, а обломок Вутрад кое-как заткнула в широкий карман своей куртки. Превозмогая боль в боку она упёрлась руками в стенки своего укрытия и встала, навалилась на крышку гроба, и та с грохотом упала.
Оборотень стоял в гордом одиночестве среди остатков тел поверженной им нечисти. Шумно дыша он подождал, пока Валя справится с отведенной ей задачей и кое-как укрепится на его широкой спине, затем издал душераздирающий вой, от которого у женщины зазвенело в ушах, и рванул куда-то верх по каменным ступеням в углу зала.
Вервольф долго внюхивался, а затем уверенно двинулся к одному из саркофагов, из числа тех, что остались запертыми. Рывок могучих лап и крышка улетела в сторону – этот гроб оказался обманкой, он был пуст, а задняя стенка отсутствовала. Не без труда протиснувшись в узкое отверстие, Фаркас понёс раненую Валю на свободу.
Холодный сырой ветер показался лучшим другом, которого Валя не видела многие годы. Дождь закончился, а над Скайримом медленно просыпалось хмурое северное утро. Тяжёлые тучи, нависшие над мокрой землёй, скрывали восход солнца, но Валя безошибочно чувствовала, что сейчас дневное светило медленно поднимается, и вот-вот день вступит в свои права.
Оборотень, выскочив из каирна, не остановился, а быстро побежал к склону холма, туда, где в пещере ожидали лошади. Каждый шаг обернувшегося Фаркаса причинял Вале жуткую боль, но она готова была вытерпеть куда больше, лишь бы не оставаться в том проклятом могильнике.
Буквально за несколько шагов до пещеры вервольф замедлил шаг и пошатнулся. Женщина поспешила соскочить с его спины, но сделала это слишком быстро и слишком резко. От боли в глаза потемнело, а ноги подогнулись. Повалившись на колени, Валя наблюдала, как оборотень шатаясь сделал ещё несколько шагов, а затем начал меняться. Густая тёмная шерсть будто сама втянулась в кожу, чёрная шкура посветлела, ноги удлинились, суставы с хрустом приняли положение, свойственное для людей, а руки стали короче. Тяжело дыша, Фаркас упал на землю, абсолютно голый и дрожащий, он замер на четвереньках, с хрипом хватая холодный воздух. Валентина хотела встать и помочь ему, но не могла, она лишь попыталась позвать Соратника, но из горла вырвался непонятный булькающий звук. В конце-концов Фаркас пришёл в себя, встал и подошёл к Вале:
- Вставай, сестра, – тихо сказал он и протянул женщине руку.
Они вместе, обнявшись словно родные, побрели по хрустящей от инея траве. Валя видела, что норда била крупная дрожь, и старалась идти быстрее, но это едва ли ей удавалось. Храп лошадей, донесшийся до ушей спутников, сейчас оказался самым желанным и родным звуком. Насколько смогли они ускорили шаг и направились в укрытие.
Смирные животные, как ни в чём не бывало, дожидались владельцев, пожёвывая траву, заботливо оставленную им Фаркасом. Мужчина осторожно уложил Валю на вещи, которые они оставили в пещере, а сам, найдя в одной из сумок пару сапог, штаны, рубаху, стёганый кафтан и шерстяной плащ, принялся наспех одеваться.
- Потерпи немного, я выведу лошадей и разведу костёр, тогда займёмся твоей раной, – коротко сказал мужчина и, взяв животных под уздцы, вывел их прочь.
Вале показалось, что Фаркас отсутствовал очень долго, женщину бросало то в жар, то в холод, она почему-то очень боялась сама осматривать раненый бок. Опыт подсказывал ей, что такие травмы не сулят ничего хорошего. Не окажись на Вале кольчуги, сейчас она бы наверняка остывала там, на полу мрачного могильника. Слишком легко она восприняла это путешествие, будто игру, уверенная в своих силах, она не думала о последствиях и сейчас расплачивалась за самонадеянность. На глазах выступили предательские слёзы, а к боли и огорчению добавилось волнение: “Куда подевался этот проклятый Соратник?”.
Фаркас вернулся с кипой хвороста в руках и пучком остро пахнущих трав за поясом. Будто сквозь сон Валя видела как он разводит костёр, ставит над огнём маленький котелок, наливает в посудину воду из бурдюка и бросает туда травы. После этого мужчина ещё какое-то время порылся в сумках, и вернулся к Вале уже с очередной склянкой, наполненной каким-то зельем.
- Пей, – Фаркас аккуратно поднёс бутылочку к Валиным губам.
Женщина сделала несколько глотков и закашлялась: зелье оказалось очень острым. Кашель моментально отразился острой болью в ране, и Валя застонала. Соратник осторожно стянул с неё куртку, кольчугу, подкольчужник, грустно улыбнулся и покачал головой в ответ на слабое сопротивление женщины, когда он начал стягивать с неё сорочку.
- Ты подыхаешь, а боишься, что я твои сиськи увижу, – буркнул он и разорвал ткань. – Из неё получится хорошая перевязка. Отвар будет печь, так, что потерпи.
Разорвав то, что осталось от рубашки на тонкие полосы, Фаркас окунул одну из них в котелок с варевом, а затем, дав немного остыть, примотал к Валиному боку оставшимися кусками ткани. Отвар обжег ещё открытую рану и женщина взвыла. Соратник спешно закрыл ей рот широкой ладонью.
- Терпи, сестра, терпи,- уговаривал он, пока Валя металась от боли.
Долгожданное забытьё накатилось на раненую Валентину мягкой волной, боль утихла, а разум затуманился от жара исходившего от костра и дурманящего аромата трав. Прижавшись к Фаркасу в поисках тепла,
