Возможно, мною двигали не человечьи, но звериные инстинкты. Врач неоднократно повторял, что зверь в моем ребенке будет брать надо мной верх, и нужно попросту научиться отделять животное от разумного. Всё так, но…
Мне хотелось свободы! Свободы от темных глаз и опустошительных поцелуев. Свободы от человека, от его голоса. От болезни, что именовалась «Фирсанов Игнат» и медленно пожирала изнутри.
Такси увозило меня из коттеджного поселка, а я ощущала себя одинаково безумной и счастливой. Улыбалась как дурочка, провожая взглядом богатые дома. В теле поселилась такая легкость, будто я годами была заложницей узкой клети, но наконец-то вырвалась на волю, где расправила крылья, готовясь взлететь.
***
Я не была в этой квартире несколько месяцев. Если мы и встречались с Денисом, то выбирали нейтральные места типа ресторанов или парков, устраивали посиделки у Фирсанова, тусовались с Алексом и его друзьями-оборотнями. Но мне не хотелось возвращаться сюда. Дом детства показался особо унылым и серым, когда я отворила дверь. Рассеянный полумрак встретил меня как давнюю знакомую, окутал собой. Интересно, как отреагирует на меня влюбленная парочка?
Отреагировала она не очень, ибо сидела на кухне и тихо-мирно попивала кофе (даже слишком тихо), когда я вкатилась туда с чемоданом и боевым настроем.
– Ой, а чего вы не на работе? – потупилась.
– Взяли денек, чтобы кое в чем разобраться. – Денис почесал в затылке. – А ты почему здесь с чемоданом?
Алекс усадил меня за стол и критически оглядел, выискивая что-то, понятное ему одному.
– Да я решила на время съехать от Фирсанова, – потупилась ещё сильнее, потому что Денис и Алекс издали одинаковое «Что?!!» – Ну, обдумать всё, решить, как жить дальше.
– Вы поговорили с Игнатом? – Алекс присел передо мной на корточки.
– Практически, – кивнула я. – Но это запутало нас ещё сильнее. Теперь мне кажется, что мы полюбили друг друга и поэтому расстанемся.
Алекс попытался ещё что-то сказать, но Денис положил руку ему на плечо:
– Разреши мне самому объяснить сестре, почему она ненормальная и умрет от одиночества, окруженная двадцатью кошками?
Его партнер кивнул и сел за стол, с невозмутимым видом попивая кофе, а я впервые за долгое время разрыдалась на груди у брата.
– Я запуталась. Сегодня призналась Игнату в любви, а теперь мне кажется, что не только не люблю его, но и ненавижу за то, что он отобрал у меня свободу.
– Тяжелый случай. – Денис погладил меня по волосам. – Перестань причинять ему боль. Люби и будь любимой, в конце-то концов.
– Легко сказать… – Я прикрыла веки, окончательно утомившись от собственных переживаний.
– Сделать ещё легче.
– Я надеюсь, ты вернешься к Игнату до полнолуния? – всё-таки не выдержал и вклинился Алекс. – Ты ведь не забыла о вашей связи?
О нет! Он опять за своё. Алекс считал меня чуть ли не символом веры в лучшее для всех оборотней, что были лишены стражей. Ибо если Фирсанов Игнат нашел своего, то и другие смогут.
Кроме того, мы постоянно обсуждали, будут ли какие-то особенности у нашего ребенка из-за того, что он рожден от союза оборотня и стража? До сих пор историй об этом не было, ибо стражей и так можно было пересчитать по пальцам, а уж семей они с оборотнями никогда не строили.
– Не забыла, я крута как супергерой, ибо облегчаю его обращения.
– Не смешно. – Алекс покачал головой. – Ему будет трудно без тебя физически. Не лишай его стража из-за своих прихотей.
– Алекс, не лезь ты к ней, – взмолился Денис, и его партнер тотчас хмуро насупился. – Кира – взрослая девочка, она постарается разобрать сама со своими тараканами и уж точно не предаст Игната.
Я кивнула.
Ребята ещё не знали, что я уже его предала.
***
Предчувствие неотвратимого настигло Фирсанова Игната по пути с работы, где он задержался допоздна. Когда он входил в тихий дом, то поджилками чуял: что-то не так. В гостиной горел свет, но Киры не было, зато сестра сидела на диване и, попивая вино из бутылки, крутила в руках какое-то письмо.
– Кира ушла, – заявила Ирина вместо приветствия.
– Куда? – не понял Игнат, озираясь по сторонам.
– Видимо, уехала к себе. Запуталась в себе и пообещала не глупить. Почему-то мне кажется, что она не планирует возвращаться. На.
Одновременно она передела ему и бутылку, и изрядно помятое письмо, которое Игнат перечитал трижды перед тем, как скомкать и бросить на пол. От бессильной ярости его всего колотило дрожь, но он нашел в себе силы не рвануть сейчас же к Кире, чтобы трясти её за плечи до тех пор, пока из хорошенькой головы вывалится вся дурь.
– Когда-нибудь я её убью, – простонал Игнат обреченно.
– Пей, – посоветовала Ирина.
Глава 4. Прочь из моей головы
Бывает, смотришь на человека и явственно представляешь, как у вас с ним всё складывается. Видишь его рядом с собой. Готов выделить для него место не только в гардеробной, но и в своей судьбе. Ты, конечно, до последнего сопротивляешься, но эта картинка – совместного будущего – никуда не исчезает.
А бывает наоборот: ты смотришь на человека, и всё в тебе отторгает ваше единение. Нет, я пытался. Выдумывал какие-то планы. Пытался договориться. Злился, конфликтовал, но мирился и раз за разом шел на диалог. Потому что понимал: нас объединяет нечто большее, чем страсть.
Увы, Кира отказывалась сближаться.
Полгода мы притирались с ней, сглаживали острые углы. Мы ломали наш карточный домик неоднократно, но находили в себе силы выстроить его заново. Мне нравилось, что Кира не была похожа ни на одну девушку, что окружали меня годами. Одинаковые платья, челки, солнцезащитные очки – я путался в них, переставал запоминать имена.
Кира изначально показала свой строптивый характер. Единственная в своем роде. Необходимая. Она тоже была зверем, пусть и другого рода. Мне нравилось бороться с ней за право первенства, громить дом в моменты близости, потому что ни я, ни она не могли уступить друг другу.
Необходимая, но бесшабашная. Женщина, которая никогда не подчинится чужой воле.
Меня пугало, что какой-то момент безумие Киры превратилось в привычку. Она отдалилась окончательно, а я не пытался её
