И вдруг…
Бум. Что-то приземлилось на крышу вагона. Что-то большое, тяжелое. Лампы замерцали и потухли, люди снова закричали.
– Пресвятой Гелиос! Что это было?
Существо, чем бы оно ни являлось, отчетливо слышали все. Оно неторопливо двигалось по крыше, царапая металл. В голове каждого пассажира проносились самые худшие мысли.
И вдруг снова воцарилась тишина.
Сквозь окна виднелось лишь серебристое свечение тумана. Сгустки собирались в постоянно меняющиеся образы. Сверху снова раздались громкие звуки соскабливания, будто кто-то царапал металл острыми когтями. Один из пассажиров включил карманный фонарик. Луч света упал на лицо мужчины – лицо, на котором застыло выражение леденящего страха.
Это был Найквист.
Еще кто-то осмелился прошептать:
– Что это? Что там?
Никто не ответил. И вдруг…
– Мертвецы.
Одно лишь слово, произнесенное тихим голосом. И действительно, кто это еще может быть?
Раздалось несколько судорожных вздохов.
Лампы вновь загорелись. Теперь они светились мрачнее, чем прежде, темно-красным цветом. Маленький Билли обнаружил панель двери аварийного выхода. Он поднял стеклянную крышку, и показалась ручка. Найквист видел это, но не мог сделать ни шагу. Он лишь опосредованно присутствовал в этой сцене, не связанной с его нынешней жизнью.
Затрещал громкоговоритель.
– Не пытайтесь… – начал диспетчер, но предложение оборвалось.
Люди прислушивались, ждали, затискивались в углы, обхватив себя руками, держась друг за друга, за своих соседей, незнакомцев. Снова этот царапающий звук. И вдруг мимо окна проскользнуло нечто, сотканное из тумана, но более вязкое, почти живое. Оно было темно-серым с тонкими оранжевыми завитками. У него, казалось, было лицо – лицо, когда-то принадлежавшее человеку.
– Боже мой, спаси меня! Спаси меня! – прозвучало в унисон.
Все одновременно начали двигаться, пытаясь убежать куда-то, бестолково сбиваясь в кучи. Все, кроме Найквиста. Он стоял отдельно и переводил зачарованный взгляд от зверя, призрака, монстра, демона у окна, что бы это ни было, к маленькому ребенку у двери. Он увидел, что рука мальчика лежит на спусковом рычаге.
– Билли! Не… – воскликнула его мать.
Но мальчиком двигало единственное желание – бежать. Он дернул рычаг. Ничего. Поднатужившись, он потянул его во второй раз. Ручка, наконец, упала, издав жуткий скрип, и послышалось шипение. Дверь осталась закрытой, обе створки прижимались к резиновой кромке посередине.
На вагон вдруг взобрался кто-то еще, похоже, второй монстр. Он сновал по крыше, царапая металл.
Пассажиры еще крепче вцепились друг в друга, изнемогая от нового приступа ужаса.
– У него… – начал кто-то, тяжело дыша.
– У него пистолет, – закончил предложение другой пассажир.
Все повернулись на голос. Это был Найквист. Он стоял с вытащенным из кобуры пистолетом и целился прямо в то, что скользило за стеклом.
– Стреляйте, ну же! – воскликнул кто-то.
– Нет. Не разбивайте стекло, – возразил другой голос.
– Они все заберутся сюда, – добавил третий.
Пистолет в руках дрожал. Глаза заливал пот, цель – не более чем размытое пятно. Найквист слышал, как мальчик копошится у двери, и эти звуки разрывали его мозг на части.
Он повернулся лицом к мальчику и тихо сказал:
– Не делай этого.
Билли не отреагировал. Он тянул за створку, пытаясь хоть чуть-чуть приоткрыть дверь, и хныкал.
– Выпустите меня… пожалуйста… выпустите меня!
Между створками появился небольшой промежуток, сквозь который просочился туман.
Переведя пистолет на ребенка, Найквист снова заговорил, на сей раз громче:
– Малыш, не делай этого.
Билли почувствовал, что что-то не так. Его руки все еще были прижаты к резиновой кромке, но не двигались. Он дрожал.
Все смотрели на Найквиста в недоумении.
Найквист почувствовал, что его тело оживает, словно через него прошел заряд чистого горячего электричества.
– Не открывай дверь!
Билли вновь не послушался. Он изо всех сил толкал дверь. Его мать выглядела испуганной.
– Вы не можете… не можете! – взвизгнула она.
Он бросил взгляд в окно. Бледный образ все еще скользил там, будто искал возможность проникнуть внутрь. Стекло, казалось, таяло. Найквист снова повернулся к мальчику.
– Отойди!
– Нет! – взвыла мать и ринулась вперед, расталкивая всех на своем пути, остановившись между мальчиком и пистолетом. – Не трогайте его! Он мой… он мой сын! Вы не можете этого сделать!
Найквист сделал шаг вперед. Все расступились, и теперь только мать стояла между ним и мальчиком у двери. Он снова заговорил, в этот раз холодно и спокойно, и все, кто его слышал, вздрогнули от его голоса:
– Отойди от двери. Живо.
Эти слова, наконец, возымели действие. Мальчик разжал пальцы, и две створки двери плотно закрылись. Его мать тотчас повернулась и прижала к себе ребенка. Ее взгляд, устремленный на Найквиста, был сгустком ярости.
Лампы в вагоне снова замерцали. Послышался гул паровоза, пытавшегося начать движение.
Лицо Найквиста выглядело ужасно. В его глазах застыли боль и сомнения. Казалось, он на ощупь выбирается из тени своих мыслей. И, осознав, что он сделал или собирался сделать, сыщик медленно опустил руки, отводя пистолет от цели.
В последний раз вспыхнули лампы, и поезд начал двигаться, медленно набирая ход.
– Мы едем! – крикнула какая-то женщина.
Это был ликующий возглас возвратившейся к жизни жертвы, и все в вагоне восприняли его с благодарностью. Лампы снова ярко горели, поезд набирал скорость, и вагон начало раскачивать, как раньше. Существо у окна еще секунду-две цеплялось за стекло, но затем его отбросило назад, в туман. От невероятного нервного потрясения некоторые люди плакали или смеялись. Другие какое-то время не могли вымолвить ни слова.
Найквист не двигался с места. В руке все еще был пистолет, но теперь он опустил его вниз. Тихо-тихо он сказал: «Извините. Простите меня». Никто ему не ответил. Попутчики лишь скользили по нему взглядами ужаса и отвращения. Сам он пристально смотрел в окно и видел там свое отражение, туман и то, что лежало за его пределами – землю мертвых и сгущающиеся сумерки. Поезд уверенно мчался в безопасную зону ночи.
Часть 2. Ночной район
Путеводитель: новые созвездияГород закрыл свои усталые светлые глаза, чтобы обрести отдых здесь, на южных участках. В темноте, в тени, в мягком черном облаке неба, под нежными искрами и вспышками звезд.
Многие жители используют Ночной район в качестве дома, возвращаясь сюда после работы или развлечений в Дневном районе. Другие принимают темноту как нечто более символичное. Из спален звучат колыбельные, из открытых окон тихо доносятся старые блюзовые песни, и многие люди говорят шепотом, а другие предпочитают тишину. Это желание легко понять: человеческие поступки – как хорошие, так и плохие, радостные и несчастные – требуют покрова ночи.
Новоприбывшие нередко задаются вопросом, как найти дорогу, поскольку названия улиц и указатели либо находятся в тени, либо полностью скрыты за черной пеленой. Есть лишь несколько источников света. Люди носят с собой фонари или лампы, но это вряд ли объясняет, как старожилы легко находят путь от пункта А в пункт Б и обратно. Эту тайну можно объяснить прежде всего контрастом с Дневным районом, где люди часто ходят со склоненной головой.
