Женщина в ветхой накидке замешкалась, и я окликнул её:
– Эй!
От звука моего голоса женщина вздрогнула всем телом, словно от удара. Втянула голову в плечи:
– Виновата, господин! Простите, господин…
– Мне нужен староста сборщиков трупов.
– Виновата, господин…
– Где мне его найти?
– Простите, господин…
– Хватит! Просто скажи, где живёт староста.
Но смысл моих слов был далёк от неё. Взгляд упёрся в лужу, язык бормотал:
– Виновата, простите…
Я начал терять терпение.
– Хочешь заработать монету?
– Я хочу, господин!
Из щели меж двумя хибарами, где, казалось, и собаке не протиснуться, вывернулся юркий, закутанный в тряпьё человечек с подвижным обезьяньим лицом.
– Знаешь, где живёт староста сборщиков трупов?
– Знаю, господин! Отвести вас?
– Веди. Придём – вознагражу.
– Да, господин! Вы очень добры!
Прихрамывая, человечек с завидной резвостью затрусил по улице. Время от времени он оглядывался, проверяя, следую ли я за ним. Призывно махал рукой, маленькой как у ребёнка:
– За мной, господин!
– Налево, господин!
– Сюда, господин!
– Уже совсем рядом, господин!
И наконец:
– Мы пришли, господин! Это дом старосты.
Жилище выглядело пристойнее, чем у соседей. По крайней мере, стены стояли ровно, солома на крыше не топорщилась всклокоченными вихрами, а бамбуковая ограда не зияла проломами.
Человечек заискивающе глядел на меня снизу вверх. Прежде чем расплатиться, я постучал в ворота: мало ли, куда он меня привёл?
Скрипнула дверь дома.
– Кто там?
Голос был недовольный, заспанный.
– Здесь живёт староста сборщиков трупов?
– Да. А вы кто такой?
Недовольство исчезло, его сменила чуткая настороженность.
– Меня зовут Торюмон Рэйден. Я дознаватель из службы Карпа-и-Дракона.
– Да, господин! Открываю, господин! Прошу вас…
Я бросил провожатому медную монету. Человечек рассыпался в благодарностях и исчез. Ворота мне открыл слуга – бедно одетый, но опрятный. Крепкий парень, между прочим.
– Проходите в дом, господин, – он низко поклонился, не отрывая от меня взгляда. В другой ситуации такой поклон можно было бы счесть вызовом. – Староста Хироки вас ждёт.
Увидев безликого у меня за спиной, слуга невольно попятился.
Никогда раньше я не был в местах, подобных этому. В целом, ничего особенного: дом как дом, двор как двор. Ограда и стены – из бамбука. Узкая веранда, пара сараев, дровяной навес. За домом, кажется, сад, но отсюда не разглядеть. На нашей улице такое жилище было бы одним из многих – не хуже и не лучше, чем у соседей. Здесь, похоже, это был лучший дом в квартале.
– Какая честь, господин! Какая честь для меня, ничтожного…
Староста встретил меня в дверях: лет пятидесяти, приземистый, коренастый. Крючковатый нос и кусты седых бровей, сросшихся на переносице, делали его похожим на крупного филина.
– Жди на веранде, – бросил я Мигеру.
Ни к чему смущать хозяина. Пусть он и сам из парий, но присутствие каонай в доме вряд ли ему понравится. Низкие бывают ещё злее к низшим, чем высокие.
– Не желаете ли чаю?
Я желал поскорее завершить дело, которое меня сюда привело. Но не обижать же хозяина прямо с порога? Это было бы скверным началом разговора. Пришлось соблюсти традицию и дать старосте уговорить меня с третьего раза. Чайник уже посвистывал на жаровне. Можно подумать, филин ждал моего появления.
– Что привело вас в мою убогую нору?
– Мне нужно поговорить с уборщиками трупов.
– С кем именно?
– С теми, которые унесли тело бродяги из переулка Сандзютора. Это случилось семь дней назад.
– Они в чём-то провинились, господин? Если да, я их накажу.
– Никого не надо наказывать. Я хочу уточнить некоторые подробности. Вы знаете, кто из ваших людей выполнил эту работу?
– Да, господин.
– Можете послать за ними?
– Я сделаю это немедленно! Микио!
В дверях возник слуга.
– Беги, разыщи Кио и Такео. Приведи сюда. Быстро!
– Слушаюсь, Хироки-сан!
Слугу как ветром сдуло. Я понадеялся, что он и впрямь управится быстро. В ожидании его возвращения мы со старостой пили чай, ведя беседу о пустяках: погода, дожди, невзгоды прошлой зимы, невзгоды зимы грядущей. Ну да, и красота первого снега, а как же? Следует запастись дровами и углем, пока они не взлетели в цене…
Поддерживая эту скучную, но обязательную беседу, я тайком осматривался. Циновки на полу, жаровня, чайные принадлежности. Переносной столик – простой, не лакированный. Помещение казалось нежилым. Оно выглядело, как приёмная управы. Что ж, я понимал старосту. Уверен, здесь каждый день толкутся люди со своими нехитрыми заботами.
– Я привёл их, господин!
– Пусть войдут.
Увидев меня, гости тут же пали ниц.
– Кио, Такео, – представил их староста. – Спрашивайте, Рэйден-сан.
От сборщиков трупов за дюжину шагов разило гарью. Я постарался не думать о том, что это за гарь. Чумазые, в обтрёпанных куртках цвета древесного угля, они сошли бы за близнецов, не будь Кио в полтора раза меньше Такео. Словно некий шутник изготовил уменьшенную копию последнего, сохранив все пропорции и даже основные черты лица.
– Вы забирали труп бродяги из переулка Сандзютора?
– Да, господин.
– Мы, господин.
– Вы хорошо рассмотрели тело?
Такео замялся. На сей раз Кио его опередил:
– Да, господин!
– На нём были повреждения? Смертельные?!
– У него был разбит затылок, господин.
– И сломана шея.
– Шея?
– Да, господин.
– Ты уверен?
– Да, господин. Когда мы его подняли, голова свесилась…
– Так бывает, когда сломана шея, господин.
– Мы давно носим трупы. Мы не могли ошибиться.
– Тело, как я понимаю, уже сожгли?
– Да, господин. Пришла эта женщина…
– Какая женщина?
Трупоносы переглянулись. Похоже, они не собирались болтать лишнего. Но слово вылетело, и теперь оба понимали, что им не отмолчаться.
– Женщина из торгового квартала Тен-но-Ёрокоби.
– С двумя слугами.
– Зачем она пришла?
– Она хотела, чтобы бродягу похоронили как следует.
– Велела ждать. Вернулась с буддийским священником.
– Содзю Иссэн из Вакаикуса. Старенький…
– Он прочёл молитвы, воскурил благовония…
– После этого нам разрешили сжечь тело.
– Что потом?
– Священник дал нам урну, мы собрали в неё прах.
– И святой Иссэн его унёс.
– Это всё, господин.
– Женщина вам заплатила?
Оба потупились. Неучтённый доход, догадался я. Староста об этом не знает.
– Отвечайте!
– Она заплатила священнику.
– И вам тоже, – мрачно добавил староста.
– Совсем немного!
– Пару медяков!
– Вам заплатили за работу, – вмешался я. – В этом нет ничего дурного.
Судя по взгляду старосты, он думал иначе. В том, что женщина заплатила, он тоже не видел ничего дурного. А вот в том, что трупоносы скрыли это от него…
– Та женщина назвалась?
– Да, господин.
– Её зовут Умеко.
Ну конечно, жена торговца рыбой. Выяснила, что случилось фуккацу, узнала, кто занял тело её мужа – и оплатила похороны. Любая порядочная женщина на её месте так бы и поступила. Настоятель Иссэн, помнится, цитировал какого-то поэта древности: «Старую одежду сжигают вместе с воспоминаниями, старое тело – с молитвами…»
Кстати, насчёт одежды.
– Во что был одет бродяга?
– Штаны, рваные совсем…
– И куртка. Холщовая.
– Жёлтая такая…
– Как песок.
– Грязная!
– Тоже рваная…
В последних словах Кио мне послышался отзвук разочарования. Куртку трупонос был бы не прочь оставить себе. Да вот беда – рваньё. А может, всё равно оставил – не пропадать же добру?
– Уходите. Я узнал всё, что хотел.
И что я, собственно, узнал?
3
«Они ещё здесь?!»
Ворота квартала эта давно скрылись из вида, а
