Утром я ей рассказал, что встречался с Деникиным, про свое зачисление на службу пока умолчал, а про представительство на конференции рассказал и бумагу на двух языках показал, упомянув, что это было предложение адмирала Кэлторпа. Упоминание имени адмирала ее успокоило, поскольку как бы гарантировало участие британской короны, а не каких-то авиационных сорви-голов. Я сказал, что до отхода "Мальборо" еще месяц-два, а то и все три. Это время сборов зависит от тещи, она же упросила взять друзей и слуг, вот пока они соберутся, соберется она, пока доплывут до Британии, я все уже сделаю и встречу их на британской земле. На том и согласились.
Утром я позвонил адмиралу Кэлторпу и договорился о встрече.
На борту "Сьюперба", а катер опять подошел к адмиральскому трапу, меня встретил дежурный офицер и проводил к Кэлторпу.
— Сэр Александер, а вы отчаянный сорви-голова. Я получил радио с нашего миноносца в Керчи о том, что вы летали к Деникину и, более того, ухитрились сбить какого-то красного аса.
— Это так, — я подал ему "верительные грамоты" для участия в Конференции за подписью Деникина. — Вы же сами подсказали эту идею.
— Да, но я имел в виду ваше участие как частного лица. Давайте сделаем так, что я этих бумаг не видел, я вам предоставлю место на крейсере "Форсайт", который через несколько дней отправится в метрополию, а там поступайте как знаете и как сочтете нужным. Скажите, а зачем вам все это?
— Сэр Сомерсет, вы же знаете, что два моих брата томятся в тюрьме Петропавловской крепости в Петрограде. Я бы хотел привлечь к этому факту внимание глав союзников, может быть, что-то можно сделать. Не организовывать же мне воздушный налет цеппелинов на Петроград.
А что, это идея, купить у немцев десяток дирижаблей по сходной цене (если их еще не забрали союзники). В добровольцах поквитаться с большевиками в их логове, думаю, не будет проблем. Базой выбрать территорию, контролируемую Юденичем и за пару-тройку часов, над морем, чтобы раньше времени не "засветиться", да при попутном ветре — вот он, град Петров. Ночью, с прожекторами, под вой сирен и разрывы бомб на бастионах Петропавловки и, чем черт не шутит, утопить "крейсер революции" если он еще там. Высадить десант прямо в крепость, забрать узников, пошуровать в монетном дворе (надо же окупить мероприятие: погасить кредит, вознаграждение бойцам, пенсии семьям погибших), если он еще там — и в обратный путь. Вот только где денег взять на цеппелины? В кредит у французов? А, может, союзники поддержат линкорами, обстреляв Кронштадт? В худшем случае, отвлекут внимание, возникнет паника. А в лучшем — вдруг прорвутся мимо фортов, тогда можем и город занять.
— Сэр Александер, я и раньше знал, что вы прожектер с вашими флотскими проектами (оказавшимися, между прочим, правильными и дальновидными), но теперь я вижу, что пьяный воздух революции сделал вас еще и авантюристом[46]. Весьма вероятно, что вы им были всегда, только маскировались под рассудительного советчика императора Николая, но он никогда не следовал вашим советам, а ведь, если бы прислушивался, был бы жив.
— Спасибо, сэр Сомерсет, тогда разрешите мне откланяться, надо еще собраться в дорогу, закончить дела.
— Вас оповестят о дне отплытия "Форсайта", но будьте наготове — при получении сигнала от Адмиралтейства он покинет порт незамедлительно. "Мальборо" уйдет не ранее, чем через месяц, но пусть Романовы тоже будут готовы к этому сроку. Сэр Александер! Я знаю, что вы — патриот России, но Королевский флот будет счастлив числить вас своим офицером. Я даю вам в этом слово и постараюсь, чтобы вы не очень пострадали в чине. Ваш Колчак — британский офицер, что не мешает ему быть Главнокомандующим Восточной группы белых армий[47].
С тем я и вернулся в Дюльбер. Я еще раз объяснил Ксении, что два моих брата в тюрьме, сам я их освободить не могу. Денег, чтобы купить у немцев цеппелины и организовать десант, у меня нет. Единственный шанс — привлечь внимание к их судьбе — на Конференции держав и я должен использовать этот шанс. Надо еще заказать у ювелира мечи к шейному ордену, наверно, пошить новый китель и брюки и присмотреть штиблеты типа форменных — вот в этом я и появлюсь перед просвещенной Европой, не в сапогах же разгуливать по парижским паркетам — не поймут[48], собраться и ждать известий от Кэлторпа.
Со мной собрался плыть в Англию мой старший сын, Андрей. Летом 1917 г. он ушел со службы в звании корнета Кавалергардского полка, а через год женился на красивой девушке, дочери итальянского герцога Фабрицио Сассо-Руффо и княгини Мещерской, Елизавете Фабрициевне. Сейчас она ждала первенца и Андрей спешил как можно раньше покинуть Россию, поскольку здесь можно было ожидать чего угодно, а на Британских островах они надеялись найти покой. Как офицер, Андрей ничего собой не представлял, да и кавалергарды всегда были сборищем золотой молодежи, что-то я таких среди белых не видел. Он обладал способностями художника средней руки, но никак не военными. И что это за привычка всех Романовых заставлять носить погоны? Сколько людей искусства и ученых пропало для России, замещенные весьма посредственными военными, да еще и на руководящих постах.
И вот 11 декабря 1918 г мы с сыном стояли на палубе английского крейсера-разведчика "Форсайт". Вдали постепенно исчезали очертания севастопольской бухты, набитом, как сельди в бочке, военными судами под всеми флагами: британским, французским, итальянским, болгарским. Не было только русских флагов…
Британский капитан при нашем прибытии на борт извинился, что не может предоставить адмиральской каюты, ее просто не было на легком крейсере. Легком-то легком, но единственном в классе с вертикальным бронированием борта в 50 мм по всей длине и это не мешало делать ему при экономичном ходе свои 20 узлов. Тем не менее, нам выделили рядом две каюты подальше от шума машин и жена Андрея чувствовала себя вполне комфортно.
