- Я содрогаюсь.
- Я тоже. Ужасно. Во фланели нет ничего гламурного.
- Ты так одеваешься не для того, чтобы быть гламурной. Ты одеваешься, чтобы тебя запомнили.
- И? Что плохого в том, чтобы тебя запомнили? Даже если кто-то забудет мое имя, они по-прежнему будут помнить девушку в чулках со швом.
- Нет ничего плохого в том, чтобы быть запоминающимся. Кроме тех случаев, когда кто-то пытается тебя забыть.
Блейз вздохнула и положила голову ему на грудь.
- Я знаю, ты подавлен, - сказала она. - Ты всегда такой, когда пьешь.
- Я постоянно пью.
- Ты постоянно подавлен. Я думала, тебе станет лучше, когда объявится твой друг. Кстати, где Сорен?
- Я прогнал его. Он ушел.
- Ну, тогда загони обратно. Он мне нравится.
- Последнее, что нам нужно, это священник, слоняющийся по дому.
Блейз разинула рот.
- Он на самом деле священник? Это была не шутка?
- Если бы.
Блейз так сильно рассмеялась, что шезлонг затрясло.
- Не могу поверить, что играла со священником. Сгораю от нетерпения рассказать...
Быстрее, чем кто-либо из них ожидал, Кингсли перекатился, схватил Блейз и подмял ее под себя. Он схватил оба ее запястья и прижал над ее головой.
- Кинг...
- Заткнись. Быстро. - Он усилил хватку до болезненности. - Никому ни слова о том, что ты что-то делала со священником. Поняла?
Блейз смотрела на него со страхом, настоящим страхом.
- Черт, ладно. Я никому не расскажу.
- Ты никогда не видела меня таким серьезным, не так ли?
Блейз покачала головой: - Нет.
- На то есть причина. Ты никому не расскажешь.
- Хорошо, - прошептала она. - Клянусь.
Кингсли еще несколько секунд удерживал ее, достаточно долго, чтобы заставить нервничать, и достаточно долго, чтобы он возбудился.
- Хорошая девочка. - Он опустил голову и поцеловал ее, прежде чем отпустить.
Мужчина вернулся в свое исходное положение, скрестил ноги в лодыжках и снова посмотрел на танец света на потолке.
Блейз села и посмотрела на него.
- Ты напугал меня до смерти. - Она прижала ладонь к сердцу.
- Хорошо.
- Для того, кто говорит, что не любит Сорена, ты ужасно его опекаешь.
- Люблю или ненавижу, он один из нас. Мы заботимся о своих.
- Я не могу создать ему проблем, понимаешь. Я знаю только его имя.
- На самом деле, не знаешь. - Кингсли усмехнулся. Сорен представился как «Сорен» Блейз, а не Маркус Стернс. Нигде ни на чьих записях имя Сорен не фигурировало. Если она попытается найти католического священника в США по имени Сорен, то будет искать его вечность. Так вот почему Сорен назвался ей настоящим именем? Чертовски умный блондинистый монстр. Теперь все обрело смысл.
- Он назвал мне свое имя, помнишь? - Она закатила глаза. - Иисусе, сколько ты выпил?
- Достаточно, чтобы появилось настроение, но недостаточно, чтобы испортить его. А сейчас я собираюсь напиться, так что тебе лучше уйти, если только не хочешь оказаться полезной.
- Может, я хочу оказаться полезной, - ответила она, задирая юбку. Девушка прижала губы к его животу, и мягкие завитки ее волос щекотали его кожу. Да. Прямо сейчас он нуждался в этом. Отвлечение. Желание. Что угодно, чтобы сдержать воспоминания. - Люблю, когда ты так меня пугаешь.
- Именно поэтому, - сказал он, лаская ее щеку, - ты моя chouchou.
Она целовала ниже, глубже, и одной рукой расстегнула его джинсы. Он еще не был твердым, но если она продолжит то, что делала, то станет таким в любую секунду. Блейз взяла его член в ладонь и нежно массировала. Когда Кинг напрягся, она опустила голову и лизнула головку ствола. Несколько минут она только целовала, лизала, дразнила, сосредоточив там все внимание. Внутри него бурлила кровь, Кингсли становился все тверже в ее ладони. Он тихо застонал, когда девушка провела по длине и вобрала его в рот.
Идеально... Ее рот был таким влажным и теплым. Она массировала член своим искусным языком и сосала. Нарастало напряжение, и он приподнимал бедра волнообразными движениям, которые разжигали внутри каждый нерв. Он запустил пальцы в ее волосы в поисках контакта с женщиной, которая выказывала ему такую эротическую доброжелательность.
Блейз остановилась и добавила вторую руку, лаская его эрекцию от основания до вершины, сжимая и разжигая его для большего удовольствия.
- Люблю твой член, - прошептала она и снова облизала влажную головку. - Мне нравится, какой он большой. Нравится его вкус.
- Ты слишком добра ко мне. Продолжай, chouchou, и я удостою тебя чести глотания.
Блейз соблазнительно улыбнулась. – Продолжай, и я продолжу. - Девушка игриво подмигнула ему и вернулась к своей задаче. Теперь она сосала еще жестче, глубже, и стояк стал болезненно твердым. Она вертела языком вокруг него, вверх и вниз, снова и снова. Нежными пальцами она отодвинула крайнюю плоть и ласкала головку так умело, что спина Кинга изогнулась от удовольствия.
Мышцы на его животе напряглись. Он ощутил, как приливала кровь, как нарастало давление. Сердце колотилось, а пальцы впились в ткань обивки шезлонга. Еще несколько секунд он сдерживался, пытаясь отсрочить освобождение, желая отложить как можно дальше возвращение в горькую реальность. Блейз сосала, ласкала рукой, задабривала его, вбирала в глубину своего горла. Он завис на грани оргазма, дыша через нос, а Блейз продолжала работать над ним, заявляя права на него своим ртом. Она взяла его глубоко и массировала яички языком. Она поднялась до головки, и Кингсли жестко кончил в ее горло, спазм за спазмом удовольствие накрывало его, пока он изливал семя в ее гостеприимный рот.
И как хорошая девочка, которой она и была, Блейз проглотила каждую каплю и выпустила его. Она выцеловала дорожку к его губам, и он ощутил свой вкус на ее губах.
- Ты сейчас в хорошем настроении? - спросила девушка, вытирая губы одним из полотенец, сложенных рядом.
- В лучшем, - заверил Кингсли. - Пока что.
Блейз зарычала от разочарования.
- Ты король топ-дропа.
- Ты снова придумываешь слова.
- Топ-дроп. Это паника, в которую бросаются доминанты после завершения сцены. А ты рефлексируешь.
- Рефлексия - это моя версия послевкусия.
- Позвони священнику. У тебя настроение лучше, когда он рядом. Он не так рефлексирует, как ты.
- Он изобрел рефлексию. У него патент на рефлексию. Он получает гонорар, когда кто-то рефлексирует. Ты просто не видела, как он это делает.
- Позвони ему, - повторила Блейз, ткнув Кинга в грудь.
- Я не хочу. Он мне больше не нравится.
Блейз выдохнула и покачала головой с отвращением.
- Ты лживая французская задница. При мне ты называл его «старым добрым другом». Я была там.
- Это был
