- Ничего. Готов идти? - спросил Кингсли. - Нам стоит разогреться.
- Думаю, да. Это будет лучшее использование моего времени, чем это. - Сорен положил блокнот в верхний ящик стола.
- Над чем ты работаешь?
- Над докторской диссертацией.
- Я могу придумать бесконечное количество дел, на которые с большей пользой можно потратить твое время. И к твоему удивлению, только половина из них сексуальные.
- Только половина?
- Две трети, - ответил Кингсли. - Пойдем.
- Иду, - ответил Сорен. - Мне нужно зайти домой и переодеться. Встретимся на поле.
- Ты и по субботам должен носить колоратку?
- Нет. Но я стараюсь изо всех сил.
- Для чего?
- Потому что здесь Элеонор, и мне нужно как можно больше защиты вокруг нее.
- Она здесь? - Кингсли выпрямился.
- Нет.
- Ты только что сказал...
- Притворись, что нет.
- Можно мне ее увидеть?
- Категорически нет.
- Почему?
- Она занята, и я не хочу, чтобы ты ее отвлекал.
- Ей шестнадцать. Что такого важного она делает?
- Молодёжная группа.
- Это так же ужасно, как и звучит?
- Сегодня здесь семинарист. Он общается с группой подростков о том, как распознать Божью волю в их жизни. Элеонор приказано быть очень внимательной.
- Ты приказал своей юной подружке провести субботнее утро во время летних каникул в молодежной группе?
Сорен дьявольски улыбнулся, встал и обошел вокруг стола.
- Иногда глубина моего садизма удивляет даже меня.
- Ну хоть кого-то, - ответил Кингсли, вставая, чтобы выйти из кабинета.
Сорен ответил быстрым шлепком по центру спины Кингсли, быстро и жестко ударяя по группе рубцов.
Вздрагивание и шипение стали ответом, и Кингсли пришлось ухватиться за дверную раму, чтобы поймать равновесие, когда боль захлестнула его.
- Я помню этот звук, - ответил Сорен, захлопнув дверь кабинета и заперев ее.
- Что ты...
- Стой смирно.
Он не принадлежал Сорену одиннадцать лет, но приказ есть приказ. Сорен сказал "стой смирно!" и Кингсли стоял.
Сорен ухватился за нижнюю часть футболки Кингсли и стянул ее с него. Кингсли услышал одобряющий свист.
- Ревнуешь? - спросил Кингсли.
- Только впечатлен. У тебя синяки поверх синяков. Чья работа?
- Никого из тех, кого ты знаешь.
- Чем они сделаны? - Сорен вычерчивал полукруги на спине Кингсли. Легкие прикосновения к его ободранной коже причиняли достаточно боли, чтобы возбудить его. Ему пришлось дышать во избежание впечатляющей эрекции в кабинете священника. Он не был католиком, но предполагал, что это не одобряется.
Но опять же, может и нет.
- Электрический кабель, сложенный вдвое, - ответил Кингсли. - По ощущениям как удары огнем.
- Без порезов.
- Только не с ней. Она идеальна в нанесении вреда. Немного свечного воска, когда она в настроении.
- Она?
- Знакомая Доминатрикс.
- Ты хорошо ее узнал, - ответил Сорен низким голосом. Кожа на спине Кингсли была такой чувствительной, что он ощущал дыхание Сорена на своих ранах.
- Очень хорошо. Мы спим вместе. - Кингсли повернулся и показал Сорену рубцы на груди.
- Хорошо.
- Хорошо? - Повторил Кингсли, изображая ужас. - Священник только что сказал мне, что это хорошо, что я занимаюсь садомазохизмом и блудом?
- Я дал обет безбрачия, а не ты. И я рад слышать, что ты снова чувствуешь себя самим собой. Не могу представить, что ты довольствуешься только доминированием.
- Ты должен с ней познакомиться. Вы двое можете поговорить о делах.
- С ней у тебя были флэшбеки?
- Несколько раз, - признался он, все еще смущенный тем, который случился с ним на глазах Сорена. - Они почти прекратились. Не полностью, но они больше не останавливают меня.
Сорен прижал ладонь к узлу рубцов на груди Кингсли. Он поморщился и резко вдохнул.
- Возвращаться к жизни больно, - сказал Сорен. - Это грубое, грязное дело. Аппликаторы на груди пускают ток в мертвое сердце, Доктор Франкенштейн пускал молнии через тело его монстра. Жизнь настолько сильная, что может сорвать камень с могилы. Воскрешение никогда не было простым. Это жестоко и больно.
- Это лучше, чем альтернатива, non? - спросил Кингсли, поворачиваясь лицом к Сорену. Он опустил футболку. - Оставаться мертвым?
- Хорошо, что ты вернулся.
- Я скучал по себе, - ответил Кингсли.
- Ты всегда очень любил себя.
- Я такой обаятельный, что у меня стояк на самого себя, - ответил Кингсли, и они вышли из кабинета Сорена.
- Если сегодня мы проиграем, я буду винить тебя, потому что ты весь в синяках. Будут последствия, возможно, вечные.
- Мы не собираемся проигрывать. Иди, переодевайся. Встретимся на поле.
Когда Сорен ушел, Кингсли думал отправиться сразу на поле. Он обдумывал это в течение одной доли секунды, прежде чем решиться на совершенно иной курс действий.
Где-то в церкви была Королева-Девственница Сорена. И Кингсли собирался встретиться с ней.
Выйдя из святилища, Кингсли принялся шарить вокруг, пока не нашел проход, ведущий к пристройке. Оказавшись в пристройке, он услышал голоса - громкие, противные голоса - и понял, что там были подростки. Он обнаружил дверь и заглянул внутрь. Около двух дюжин подростков от тринадцати до восемнадцати сидели на складных стульях полукругом перед юным и испуганным на вид парнем. Сорен назвал парня семинаристом, значит он был священником-стажером. Очевидно, его обучение включало испытание огнем. Кингсли толкнул дверь, открывая чуть шире и услышал, как семинарист пытается перекричать шум трех подростков, которые, похоже, решили наказать его за то, что он испортил им субботу.
Позади трех шумных парней сидела девушка в черных военных ботинках, потертой джинсовой юбке и черной рубашке с низким вырезом. Она запустила пальцы в копну своих черных волнистых волос и роскошно растянулась в кресле с декадентской непримиримой ленью кошки, которую слишком рано вынудили встать с постели. Должно быть, это она, верно? Все остальные девушки выглядели как девочки. Эта девушка была похожа на женщину. У нее были женские изгибы, женская уверенность и женская невыносимая скука от окружающих ее парней. Ее глаза были обведены черным, из-за чего взгляд казался томным, соблазнительным, и Кингсли не мог оторвать от нее глаз.
Он уже мысленно уложил девушку в свою постель и заставил кончить пять раз, прежде чем понял, что в комнате разгорелся спор. Один из парней, высокий тощий панк в футболке «Терминатор-2», говорил семинаристу, что ему незачем слушать человека, который никогда не женится, не заведет детей и даже не станет настоящим священником. Что он знал о Божьем плане на его жизнь или чью-либо еще? А девушка, эта странная соблазнительная девушка с кремовой кожей, вежливо ответила Терминатору заткнуться и сесть на место. Терминатор проигнорировал Военные Ботинки, и встал, чтобы дать пять мальчику, сидящему через два
