- От тебя пахнет снегом.
- У снега нет запаха.
- Словно по всей твоей коже зима.
- Я не доверяю чувственному восприятию человека, который всего пять часов назад думал, что он на лодке.
- Тебе никто никогда не говорил, что ты так пахнешь?
- Элизабет упоминала что-то об этом давным-давно. И кто-то еще. Недавно.
- Кто?
- Элеонор.
Элеонор. Королева-Девственница. Кингсли утешало, что Элеонор чувствует запах зимы на коже Сорена. Каким-то образом это было необыкновенно - Элизабет, Кингсли, Элеонор, трое любили Сорена, трое были или будут его любовниками. Возможно, Сорен был прав насчет этой девушки. Возможно, она была той, о ком они мечтали все эти годы назад. Кингсли опустил голову и поцеловал Сорена в правое плечо. Он целовал Сорена в лопатку, в шею, в затылок, ощущая вкус снега на коже. Кингсли опустился к центру спины Сорена, а пальцы скользили по его ребрам.
- Что ты делаешь, по-твоему? - поинтересовался Сорен.
- Я пытаюсь выяснить, в чем спит священник, - ответил Кингсли, запуская руку под простыню.
Сорен перехватил его руку и крепко, безжалостно, сдавил ее.
- Этот священник спит в постели.
- Ты сломаешь мне запястье, - заметил Кингсли, ничуть не обеспокоенный такой перспективой. Боль от хватки Сорена отрезвила его, прояснила мысли и разбудила.
Сорен усилил хватку, и Кингсли поморщился. Приятно знать, что Сорен не солгал - волк все еще был там. Сорен не стал менее опасным. Просто Кингсли больше не боялся.
- Сломай, - почти приказал Кингсли.
Хватка Сорена стала еще крепче. Но только слегка, а потом он отпустил.
- Ты не должен был останавливаться, - сказал Кингсли. - Ты можешь ломать меня сколько угодно.
- У меня могло бы возникнуть искушение поиграть с тобой, если бы у тебя было хоть какое-то чувство самосохранения.
- Самосохранение - удел слабых. Мне нравилось быть уничтоженным тобой.
- Ты помнишь среднюю школу совсем не так, как я, - ответил Сорен. - В предыдущей школе я убил кое-кого и боялся, что сделаю это снова. А потом появился ты и практически попросил меня убить тебя.
- Я не просил тебя убивать меня, - возразил Кингсли. - Я умолял.
- И ты удивляешься, почему я предпочитаю играть с людьми, у которых есть пределы.
- Ты знаешь, что скучаешь по мне, - сказал Кингсли, проводя рукой по боку Сорена от лопатки до талии. Он почувствовал, как напрягся каждый мускул на его теле, и Кингсли убрал руку.
- Больно? - уточнил Кингсли, смущенный внезапным отвращением Сорена.
- Нет, сделай еще раз.
Кингсли осторожно положил руку на спину Сорена и провел ею по его телу.
- Еще? - спросил Кинг.
- Да.
Кингсли опустился на колени рядом с Сореном и обеими руками массировал его спину от шеи до бедер. Постепенно напряжение спало. У Сорена была прекрасная спина - длинная, подтянутая, с широкими плечами, обтянутая упругими мышцами. Закрыв глаза, Кингсли провел пальцами по позвоночнику Сорена, и тот испустил вздох удовольствия.
- Тебе нравится? - спросил Кингсли.
- Да.
- Почему ты никогда не заставлял меня делать тебе массаж спины?
- До сих пор я не знал, что он мне нравятся. - Сорен растянулся на животе и повернул голову на подушке лицом к Кингсли. - Я всегда боялся прикосновений. И это прекрасно. Кроме рукопожатий, священников никогда не трогают.
Сердце Кингсли сжалось от сочувствия. Иногда он забывал, какой вред нанесло Сорену его детство. Однажды вечером в их школьной хижине Сорен признался ему во всем, что произошло между ним и его сестрой, когда ему было одиннадцать, а ей двенадцать. Неудивительно, что Сорен избегал прикосновений, когда даже простые удовольствия были запятнаны стыдом.
- Но это... это тебя не беспокоит?
- Нет, - ответил Сорен. - Но держись выше пояса.
Кингсли рассмеялся.
- Да, сэр.
Теперь уже с большей силой и уверенностью Кингсли массировал спину Сорена. Это было почти лучше, чем секс, зная, что он был первым человеком, который так прикоснулся к Сорену. Почти.
- Знаешь, - начал Кингсли, - когда я ездил к твоей подруге Магдалене в Рим, она настояла на том, чтобы предсказать мне судьбу.
- Она и мне рассказала.
- Знаешь, что она сказала?
- Боюсь спрашивать, - ответил Сорен. - Но уверен, что ты скажешь мне, даже если я не захочу знать.
- Она сказала, что мы с тобой снова будем любовниками.
- Ну, гадалки зарабатывают на жизнь тем, что говорят нам то, что мы хотим услышать, - сказал Сорен язвительным тоном. - Таким образом, создается вероятность того, что пророчество сбудется из-за его самореализующейся природы. Мы хотим, чтобы это было правдой, и работаем над тем, чтобы это произошло.
- Разве? Что она сказала тебе такого, что ты хотел услышать?
Сорен тяжело выдохнул, и Кингсли почувствовал, как дыхание проходит через грудь и спину Сорена.
- Помимо всего прочего, она сказала мне, что однажды у меня будет сын. Мне пришлось напомнить Магдалене, что обет безбрачия делает это событие маловероятным.
- И что она на это ответила?
- Она сказала, что это произойдет по милости Божьей. Что бы это ни значило.
- Думаю, это значит, что ты тоже хочешь семью.
Сорен перевернулся на спину, и Кингсли держал руки при себе, демонстрируя самообладание, за которое, как ему казалось, он заслужил медаль. Если бы ему разрешили, Кингсли бы провел весь день, целуя и касаясь каждого дюйма тела Сорена, которое было без единого изъяна, не считая маленький кратер на плече, куда ему сделали прививку от оспы в детстве. Такая мелочь, но она напоминала Кингсли, что Сорен был человеком. Иногда об этом слишком просто было забыть.
- У меня есть семья, - ответил Сорен, глядя в глаза Кингу.
Возле дома тихо прогудел клаксон.
- Это за мной, - вздохнул Кингсли, жалея, что вызвал машину. Он хотел остаться с Сореном и поговорить. Поговорить? Да, даже больше, чем боли и секса, он хотел поговорить. Но у них было достаточно времени для этого. Вся оставшаяся жизнь. Сорен поклялся в своей преданности Кингсли, и ничто больше не разлучит их.
- До свидания, Кингсли, - сказал Сорен. Кингсли отстранился. Неохотно. Очень неохотно.
Он покинул постель Сорена. Но, прежде чем выйти из комнаты, Кингсли обернулся.
- Ты говорил серьезно? - спросил Кингсли. - Клятва? Что ты будешь спать спокойно, зная, что я король?
- Vive le roi, - ответил Сорен и перекатился на живот.
Да здравствует король!
- Ты имел в виду то, что сказал?
- Что именно?
- Твое признание?
Сорен поправил подушку, расправил простынь и снова улегся в постель.
- Полагаю, мы никогда этого не узнаем, не так ли? - заявил Сорен.
Кингсли решил принять это как «возможно».
- Ты нашел
