— Надеюсь, — проворчал я, — этот кошмарный сон закончился. Я должен проснуться в Джорджтауне, пусть даже в камере портовой тюрьмы. Но пока я все еще ощущаю себя закупоренным в огромном резиновом пузыре!
Я действительно находился внутри огромного шара диаметром около двадцати пяти футов, стенки которого хотя и показались мне очень тонкими, хорошо выдерживали мой вес внутри и давление воздуха снаружи, то есть были удивительно прочными и устойчивыми. Этот пузырь, в котором я находился, как пленник, колебался, вибрировал, смещался то вправо, то влево, раскачивался, но при этом оставался на одном месте, словно его удерживал надежный якорь.
Внутренности сферы освещались поступавшим снаружи зеленоватым светом, и мне показалось, что я нахожусь в аквариуме. Стенки пузыря были идеально прозрачными, но образы внешнего подводного мира казались мне колеблющимися и искаженными. Время от времени я различал смутные очертания водорослей, слабо колеблющихся на медленном течении, среди которых в разных направлениях мелькали быстрые тени больших рыб. Поднятые завихрениями воды тучи песка клубились, постепенно заволакивая окрестности непроницаемым грязно-серым-туманом.
— Питер Линч!. — воскликнул я и сразу же замолчал. Мои слова пропали в пустоте, потому что я не увидел своего спутника.
— Наверное, он остался собирать жемчуг, — печально вздохнул я.
Я не ощущал ни тревоги, ни спокойствия. Я просто упал на мягкое упругое дно моей тюрьмы, словно на мягкую перину. Все тревоги и страхи куда-то пропали. Постепенно меня охватило полное безразличие к происходящему. Я прикинул, сколько мне еще осталось жить, и пожал плечами, получив ничтожный срок. Перестав думать о своем будущем, я решил посвятить последние минуты жизни наблюдениям незнакомого мира, тысячи лет дремавшего под толщей воды.
После того как я пришел к этому мудрому решению, я заметил, что мутная вода вокруг пузыря стала заметно более прозрачной, хотя и сохранила изумрудно-зеленый цвет. Вскоре я смог достаточно хорошо разглядеть ближайшие окрестности. Прежде всего, я увидел, что пузырь, в котором я находился, удерживался на месте гигантским растением, похожим на толстую, почти в руку, лиану. Она обвивалась вокруг сферы, словно удав, сжимающий своими кольцами добычу. Шар висел в толще воды, судя по всему, достаточно высоко над дном, так как я, посмотрев вниз, увидел лишь мрачное туманное пространство, слабо освещенное зеленоватым светом, исходящим откуда-то снизу. Иногда зеленые лучи отклонялись в сторону, и тогда внутри сферы становилось темнее, благодаря чему я более отчетливо видел все, что окружало меня.
Я разглядел, что под шаром находился лес водорослей, напомнивший мне увиденные когда-то гравюры, на которых изображались фантастические заросли необычных образований, наполовину растительных, наполовину животных. Вероятно, именно благодаря этой смешанной природе они так странно извивались, и их движения нельзя было объяснить только влиянием подводных течений.
Ощущение надвигающейся опасности заставило меня прервать наблюдения. Возле стебля удерживавшей сферу лианы медленно развернулась розовая корона щупальцев гигантской анемоны. Ритмично колеблющиеся в разных направлениях щупальцы создавали небольшие водовороты, захватывавшие множество мелких рыбок и других морских тварей, которых круговое движение воды постепенно увлекало к центру короны, где появилось отверстие, игравшее роль пасти этого подводного дракона.
Внезапно появившаяся из темноты большая тонкая рыбина, разрисованная розовыми и синими полосами, которую я определил как барракуду, атаковала мое убежище. Прогнувшаяся под ударом упругая стенка сразу же вернулась в прежнее состояние, словно катапультой отбросив барракуду назад. Изящное животное совершило головокружительный кульбит и, стремительно развернувшись, попыталось скрыться в зеленом мраке, откуда оно появилось. Но рыба была остановлена мгновенно возникшим завихрением воды; я увидел, как она забилась, пытаясь сопротивляться, но водоворот швырнул ее к центру короны лепестков анемоны. Нежные лепестки мгновенно превратились в упругие стальные щупальца и обхватили барракуду смертельными объятиями. Она попыталась сопротивляться, но борьба продолжалась недолго. Щупальца согнули добычу сначала пополам, потом скрутили ее в комок, словно сильная рыбина была из бумаги. Барракуда оказалась возле центрального отверстия и после нескольких конвульсивных движений исчезла в нем.
— Боже, — пробормотал я, — если этот пузырь, в котором я нахожусь, лопнет, то меня ожидает судьба, ничуть не менее страшная, чем участь, постигшая несчастную барракуду.
Чудовище, словно услышавшее мои слова, произнесенные шепотом, тут же повернуло свою отвратительную корону в мою сторону и направило на меня пучок лепестков. Я увидел между ними центральное отверстие, похожее на воронку, расширившуюся до невероятных размеров. В то же время вокруг жуткой пасти появились острые крючья. Бешено извивавшиеся щупальца удлинялись, раздувались, словно питаемые безумной яростью.
Живая корона врезалась в воздушный пузырь с силой тарана, бьющего в ворота вражеской крепости. Этот удар снова швырнул меня вверх ногами, но на этот раз он был гораздо сильнее, чем в предыдущем случае, и столкновение со стенкой пузыря оглушило меня; кроме того, я полностью ослеп.
Анемона повторила нападение на пузырь несколько раз подряд все с той же яростью, с тем же бешенством. Ее поведение напоминало действия тупого животного, раз за разом кидающегося на преграду, отделяющую его от намеченной жертвы. На мое счастье, стенки пузыря выдерживали атаки чудовища, и его щупальца напрасно хлестали по поверхности сферы, не имея возможности уцепиться за нее. Сфера оставалось почти неподвижной на удерживавшем ее канате из бурой водоросли. Когда мое зрение восстановилось, я увидел, что анемона немного отодвинулась от моей необычной тюрьмы и теперь слегка покачивалась из стороны в сторону.
Я вскрикнул от неожиданности, увидев через несколько минут, как кровожадное существо с прежней яростью накинулось на появившуюся рядом со мной вторую сферу. Внутри нее я увидел человеческую фигуру. На лице человека, в котором я узнал Питера Линча, в отчаянии воздевшего руки кверху, отражался невероятный ужас.
ГЛАВА Х Нападение чудовищ
Ножка чудовищного существа могла удлиняться или укорачиваться, словно резиновая, в зависимости от ее планов. Сейчас грозная чаша покачивалась примерно в тридцати футах надо мной. Сфера, пленником которой был Линч, во всех отношениях ничем не отличалась от моей, но водоросль, обвившаяся вокруг нее, была гораздо тоньше, чем моя. Хищная анемона принялась наносить по сфере Линча яростные удары, следовавшие один за другим. Воздушный пузырь Линча с такой силой швыряло в разные стороны, что находившегося внутри беднягу-полицейского то и дело бросало на стенки, оказавшиеся, к счастью, такими же упругими, как и у моей тюрьмы. Через некоторое время адская хризантема прекратила свои атаки и немного отодвинулась в сторону, словно разрабатывая иной план нападения на
