— В том, что она здесь, нет ничего неожиданного. Джеймс ее сын.
Он низко смеется.
— Я начинаю думать, что ты мной сманипулировала, Ева.
Смех Феникса — одно из тех явлений, которые вызывают у меня мурашки. Хорошие мурашки. Необъяснимые.
Джеймс возвращается с нашими напитками, а потом спешит прочь, чтобы помочь занявшемуся барбекю парнишке. Запах и предвкушение отвратительно жирного мяса наполняет мой рот слюной.
— Кстати, — говорю я Фениксу, чья рука все еще лежит на моей пояснице. — Вижу, я не одна тут с компанией.
Я аккуратно киваю в сторону Деборы и Кэти, делая глоток вина. Дебора уже делает все возможное, чтобы поймать взгляд Феникса, но он ей не поддавался. Думаю, я даже вижу ее пышную грудь под обтягивающим белым платьем.
Феникс усмехается.
— Ревнуешь, милая?
Я краснею и шепчу:
— Нет.
Я не ожидала, что он это скажет, поэтому становлюсь застенчивой.
— Не волнуйся, — говорит он. — Она ни друг, ни кто-либо еще. — А потом продолжает себе под нос. — Хотя она очень старается изменить этот факт.
Я тяжело сглатываю; в животе ворочается незнакомое чувство. Может, я и ревную. А потом я вижу, как Дебора оставляет свою группу людей и направляется к нам.
— О, супер, она идет, — бормочу я.
Его улыбка мгновенно исчезает, когда он видит, как она идет к нам. Его рука на задней части моей спины смещается так, чтобы обхватить меня за талию. Я невольно получаю вибрации смертоносной привлекательности от этой женщины. Она с отвращением смотрит на обнимающую меня руку Феникса, но быстро маскирует отвращение улыбкой.
— Привет, Феникс, — сияет она улыбкой, не утруждая себя обращением ко мне, хоть я и стою прямо перед ней.
— Дебора, — равнодушно отвечает Феникс.
Возникает неловкость, и мне не нравится ее взгляд на нем. Внезапно я чувствую потребность сбежать, поэтому говорю им, что иду положить сумочку в дом. Феникс взглядом убеждает меня остаться, но я уже ушла. Добравшись до двери, я на секунду оборачиваюсь. Дебора подходит ближе и что-то шепчет ему на ухо. Жаль, что я не могу читать по губам. Во время разговора его спина остается жестко прямой. Он, кажется, хочет ускользнуть с вечеринки.
Мне серьезно не нравится эта женщина.
Как только я возвращаюсь, Джеймс объявляет:
— Так, внимание! Занимайте свои места за столом. Кушать подано.
Я замечаю, что к разговору Феникса с Деборой присоединилась Кэти, но я не уверена, что хочу к ним подойти. Вместо этого я занимаю место за одним из пустых столиков. Пара, которую я не знаю, садится рядом. Я вижу, как Дебора и Кэти ведут Феникса к одному из наиболее популярных столиков, и мое сердце сжимается. Но потом он отмахивается от них и идет ко мне.
— Господи. Долго же я от них избавлялся, — с облегчением говорит он.
— Не думаю, что ты от них избавился, — говорю я, видя, как они обе вместе с представительной девушкой с каштановыми волосами идут к нашему столику.
Феникс отворачивается и шепчет.
— Черт.
Я улыбаюсь и понимаю, что мне нравится слышать, как он ругается. Из-за этого мои щеки краснеют.
— Не возражаете, если мы к вам присоединимся? — спрашивает Дебора, оказавшись рядом.
Я уже отвечаю, но со скоростью света рядом со мной двигается стул; я слышу голос Маргарет:
— Нет, Дебби, детка. — Ее тон настолько лукав, насколько это возможно.
— Называйте меня Дебора, Маргарет, прошу вас. Вы же знаете, я не из тех, кому нравятся прозвища.
— Действительно, — отвечает Маргарет, сдерживая озорную улыбку.
Дебора с подозрением смотрит на Маргарет, но затем поворачивается, берет стул с другой стороны и восклицает:
— Ба, Феникс, ты ведь не знаком с Элисон! — Она указывает на представительную женщину. — Она наш казначей в городском совете.— Она протягивает руку и сжимает его предплечье. Феникс аккуратно отталкивает ее.
— Рада тебя видеть, — улыбается Элисон.
— Взаимно, — без улыбки отзывается Феникс.
— Если честно, — встревает Дебора, — я удивлена тем, что вижу тебя здесь, Феникс. Не слишком-то часто ты сверкаешь в нашей компании. Если вообще сверкаешь.
— Я пришел с Евой, — говорит он. Под столом его рука скользит по моему бедру, вызывая мурашки. Я закусываю губу, чтобы не застонать, когда его пальцы задевают кожу между бедер, прежде чем вернуться ниже. Он поворачивается, чтобы поймать мою реакцию, и его глаза темнеют от пыла.
— Перестань, — отчаянно одними губами произношу я.
В ответ он только улыбается, качает головой и не убирает руку.
А потом к нашему столу подходит Джеймс с несколькими тарелками; сначала он накрывает Деборе, Кэти, Элисон и своей матери.
— Вот он, мой сын, — говорит Маргарет. — Такой хороший мужчина, да? Обслуживает нас, хоть и вечеринка-то его.
— Ты же знаешь, что мне нравится готовить, мам, — говорит Джеймс матери. — Через секунду я вернусь с вашими тарелками.
Его словно ветром сдувает, а буквально через считанные секунды он возвращается с оставшимися тарелками. На каждой тарелке — бутерброд, несколько острых крыльев и печеный картофель. Выглядит невероятно аппетитно, а ведь я не ела с обеда; накладываю себе по ложке картофельного салата и салата из капусты из мисок в центре стола.
— Как тебе работа в школе св. Павла, Ева? — спрашивает Кэти.
— Нравится. Школа прекрасная, — отвечаю я.
Думаю, она говорит о школе в попытке самодовольно напомнить мне о том, как газанула прямо передо мной на днях.
Когда каждому досталась тарелка с едой, Джеймс присоединяется к нашему столику, усаживаясь рядом со своей матерью. Его отец сидит на другом конце сада, ест с группой пожилых мужчин.
— С Днем Рождения, — говорю ему я. — А ты не думал, что это твоя вечеринка, а ты все бегаешь туда-сюда?
— Ох, не волнуйся обо мне, Ева. Я типа рабочей лошади. Счастлив, когда занят.
— Качество, завидное для каждого, — с гордостью говорит Маргарет.
Феникс говорит не много. Есть с помощью одной руки — другая все еще лежит на моем бедре. Иногда он сжимает его, и в такие моменты мне хочется, чтобы юбка была короче и его рука касалась моей кожи.
Солнце уже садится. Его мерцающий свет падал на каштановые волосы Феникса. Я почти могла бы забыть о том, что рядом Дебора и Кэти, только вот они все никак не заткнуться. Говорят о городской политике так, будто это самая интересная тема в мире.
Феникс поворачивается и награждает меня полным боли взглядом, будто больше не может их слушать. Под столом
