– Итак, начнем. В Найроби мы разделяемся на две группы. Одиннадцать человек будут осуществлять поддержку операции на месте, остальные поедут со мной в Мандеру и – если понадобится – в близлежащие районы. Однако все должны назубок знать правила пользования средствами индивидуальной защиты в командировках. Я сейчас обрисую обстановку в целом. Конкретные задачи поставлю ближе к моменту прибытия.
Пейтон быстро объяснила, как пользоваться накидками, комбинезонами, капюшонами, очками, бахилами, перчатками и прочей защитой от заразных субстанций.
– Не исключено, что все вы так или иначе окажетесь в зоне досягаемости патогена. Оставшийся в Найроби персонал, возможно, будет привлечен в зараженную зону на усиление. Во-первых, запомните: в костюмах будет жарко. Кения – тропическая страна. От Найроби до экватора всего восемьдесят восемь миль. Хотя сейчас там зима, на полуденном кенийском солнце вы вспотеете прежде, чем успеете надеть костюм, а потом вспотеете еще больше.
Во-вторых, то, что вы увидите, произведет на вас впечатление. Некоторые из нас всю жизнь не могут привыкнуть к виду человеческих страданий. В этом нет ничего зазорного. Вы увидите людей, живущих в нищете, в условиях, с которыми вам прежде не приходилось сталкиваться. Если вас захлестнут эмоции, возьмите перерыв. Поставьте в известность коллег, отойдите в сторону, переведите дух. Однако что бы вы ни делали, ни в коем случае не снимайте костюм! Проверка и правильное надевание костюма – важное дело, но еще важнее правильно его снять. После вступления в контакт с пациентами на поверхности костюма, капюшона, очков, перчаток и обуви могут оставаться вирусы и бактерии. Неосторожно снимая защитные средства, вы подвергаете свою жизнь опасности. Когда будете снимать костюм, не то-ро-пи-тесь! Это непросто, больше одного часа на такой жаре никто не выдерживает. К концу этого часа вы захотите выскочить из костюма, как пробка. Еще раз повторяю: не торопитесь. Это вопрос жизни и смерти.
Теперь дальше. Какова задача нашей экспедиции? Кто скажет?
Интерны ССЭД, в основном молодежь от двадцати до тридцати с небольшим лет, сидели в первых рядах. Постоянные работники ЦКПЗ – постарше и побывавшие в десятках командировок – сидели дальше и помалкивали, предоставляя молодым коллегам возможность отвечать на вопросы и набираться ума.
Первой отозвалась молодая женщина во втором ряду по имени Ханна Уотсон, с рыжеватыми волосами, завязанными в хвостик на затылке. Как и Пейтон, девушка была одета в военную форму цвета хаки.
– Сдерживание эпидемии и лечение больных.
– Молодец. – Пейтон записала ее ответ большими буквами на лекционной доске. – Что еще?
– Идентификация, – крикнул Миллен Томас, ветеринар индийского происхождения, сидевший в нескольких рядах от Ханны.
Пейтон кивнула и записала его ответ на доске.
– Правильно. Рано или поздно нам захочется узнать, с чем конкретно мы имеем дело. Что еще?
– Наращивание местного потенциала, – сказал один из интернов ССЭД в гражданской одежде.
– Совершенно верно. Мы едем идентифицировать, сдерживать и лечить заболевание, но мы также должны помочь кенийцам нарастить собственный потенциал для подавления эпидемий. ЦКПЗ вложил в Кению миллионы долларов, чтобы создать систему обнаружения, наблюдения и реагирования на вспышки болезней.
В битве с пандемиями, – продолжала Пейтон, – у нас есть лишь одна надежда – остановить вспышку в самом начале. Без кенийцев мы не справимся. Поэтому те, кто будет работать в полевых условиях, должны обучать кенийских эпидемиологов, а те, кто в Найроби, поддерживать и тренировать сотрудников Министерства здравоохранения и Центра чрезвычайных операций Кении.
– Итак. – Повернувшись к доске, Пейтон обвела слово «идентификация». – Как распознать заболевание?
– С помощью лабораторных анализов, – сказала черноволосая девушка.
– Да. Мы можем провести анализ на Эболу с помощью ReEBOV – комплекта для экспресс-анализа на антигены. Результат будет готов через пятнадцать минут. Точность составляет примерно девяносто два процента для инфицированных и восемьдесят пять процентов для здоровых. Что еще?
– Симптоматика. Течение болезни, – ответил чернокожий парень в первом ряду.
– Правильно. Если составить последовательную картину симптомов, можно с уверенностью судить о том, с чем мы столкнулись. Истории болезней будут поступать к нам из разных мест. Задача остающихся в Найроби – взять все эти отчеты и выявить четкую характеристику болезни. Нас интересуют тенденции и сходства. Допустим, это Эбола. Какие у нее симптомы?
Интерны заговорили наперебой:
– Высокая температура.
– Сильные головные боли.
– Понос.
– Рвота.
– Боли в желудке.
– Усталость и слабость.
– Кровотечение.
– Появление синяков и ссадин.
Пейтон быстро писала на доске.
– Хорошо. Пациенты в больнице Мандеры имеют почти полный набор этих симптомов. Местный врач также сообщил, что обнаружил сыпь. То есть Эбола это или нет, пока не ясно. Возможно, мы имеем дело с совершенно новым филовирусом или аренавирусом. Известно, что этот вирус смертелен и что заболевание было обнаружено в двух местах. Инкубационный период Эболы у человека составляет от двух до двадцати дней. В среднем симптомы у инфицированных проявляются на восьмой-десятый день после контакта с вирусом. Дальше. Если это Эбола, как мы ее лечим?
– Ее не лечат, – сказала врач в третьем ряду.
– С помощью ZMapp, – возразила рыжая девушка.
– Вы обе правы. Утвержденного курса лечения Эболы не существует. Вакцина пока не создана. Если пациент заболел, мы просто даем побольше жидкости, электролитов и подавляем вторичные инфекции. По сути дела, пациент остается с заболеванием один на один в надежде, что его иммунная система сама победит вирус. У примерно половины это получается – смерть от Эболы в среднем наступает в пятидесяти случаях из ста.
Необходимо помнить, что на данный момент известны пять разновидностей вируса Эболы – Заирский, Берега Слоновой Кости, Суданский, Бундибугио и Рестон. Эболавирус Рестон – единственный, который распространяется воздушным путем. Его так назвали, потому что он был обнаружен в Рестоне, штат Виргиния, всего в нескольких милях от Белого дома. Человечеству сильно повезло, что этот вирус вызывает заболевание только у низших приматов. Во время вспышки Рестона, которая произошла в питомнике, заразились несколько ученых. К счастью, ни у одного из них болезнь не прогрессировала. Будь эболавирус Рестон смертельным для людей, нас сегодня осталось бы на планете куда меньше. Зато четыре остальных вида Эболы – в числе самых опасных патогенов на Земле. Хуже всего Заирский, он убивает до девяноста процентов инфицированных.
ZMapp – единственное лекарственное средство, способное излечивать Эболу. Оно хорошо показало себя в опытах на приматах. Во время вспышки Эболы в Западной Африке в 2014 году мы произвели лечение семи американских граждан препаратом ZMapp и лекарством TKM-Ebola, подавляющим гены вируса методом РНК-интерференции. Увы, двое из них умерли, зато пятеро выживших из семи заболевших все же дают расклад лучше обычного. Мы везем с собой ZMapp, но в очень малом количестве, и я еще раз подчеркиваю – это лекарство не одобрено Управлением по контролю за пищевыми продуктами и лекарствами и дает неоднозначные результаты на людях. Кто может сказать, что за лекарство ZMapp?
– Моноклональные антитела, – выкрикнул
