Я даже думала обратиться к Селии, рассказать ей всю правду и попросить помощи. Но потом передумала, оставив этот вариант на самый отчаянный случай. Насколько бы добра Селия не была, она все-таки мать, которая желает своему сыну счастья, и не будет действовать за его спиной. По началу решила не принимать его подачку в виде свадьбы, а потом поняла, что это мой единственный шанс выйти из дома без особого надзора. Анита игнорировала охранника и часто не пускала его с нами в магазины и кафетерии, заставляя ждать на улице. Пусть Давид думает, что я смирилась со своей участью.
Шанс выпал неoжиданно. Мы зашли в кафе, выпить кофе, и я заметила, что в коридоре возле туалетов есть черный вход, который открыт. Около получаса я пыталась поддерживать непринужденную беседу с Анитой, а сама лихорадочно думала, решаясь на очередной побег. У меня в сумке было немного денег, должно было хватить на такси и мелкие расходы. К Аните подсела знакомая девушка, а мой охранник сидел в машине возле главного входа, и я решилась. Намеренно оставила свой телефон на столике и пошла в сторону туалета. Пришлось немного замешкаться, делая вид, что я поправляю помаду и дождаться, когда коридор опустеет. Оглянулась, глубоко вздохнула, дернула ручку двери и выскочила на улицу. Медлить было больше нельзя, и я побежала как можно дальше от этого места.
Как назло, начался доҗдь. Настоящий ливень с порывистым ветром. Люди прятались в кафешках, под навесами, а я бежала, шлепая по лужам и не обращала внимание на то, что промокла до нитки. Я очень боялась, что меня догонят и больше такого шанса у меня не будет. Дождь застилал глаза растекаясь по лицу, какая-то компания девушек что-то кричала мне, махая руками и призывая спрятаться под навесом магазина, но я не обращаю на них внимания, пытаясь осмотреться и найти такси. Увидела стоянку с желтыми машинами и рванула туда. Залетела в первое попавшееся такси, захлопнула дверь и сразу ңачала искать деньги на проезд, утирая мокрое лицо.
— Llévame a lapolicía, * — прошу я таксиста, который осматривает меня с недовольством, поскольку я намочила заднее сидение и с моих волос продолжает стекать вода. Надеюсь, он меня понимает, я специально учила эти фразы, готoвясь к побегу.
— Policía? — переспрашивает полный седовласый мужчина.
— Sí. Porfavor*! — протягиваю ему деньги, надеясь, что этого хватит. Мужчина хмурится, словно понимает, что
я бегу, но потом берет деньги и выезжает со стоянки. Расслабленно откидываюсь на сидении, обнимая себя руками, пытаясь унять бешеное сердцебиение. Мне кажется, что теперь все будет хорошо и у меня получится. Машина довезет меня до полиции, там я объясню свою ситуацию и меня отправят домой. Бояться больше нечего. Пока мы ехали, на меня вдруг накатила непонятная тоска. С одной стороны, я рада, что скоро покину эту страну и больше никогда не вернусь в эту страшную сказку, а с другой стороны — что-то щемило в груди. Как бы ужасно это не звучало, мне почему-то стало не по себе от того, что я больше не увижу Давида. Чтобы между нами не происходило, в какой-то момент он стал частью моей жизни, пусть это все останется в прошлом, но я уже никогда не смогу его забыть.
Таксист паркуется возле небольшого полицейского участка, и я решительно выхожу. Мне кажется, что теперь я в полной безопасности и никто не посмеет меня отсюда вытащить без моего согласия. Я еще верю в справедливость, добропорядочность и вижу защиту в полиции, еще не зная, как я ошибаюсь…
В участке, как ни странно, на меня вообще не обращают внимания, за стойкой стоит очень молодой парнишка в форме и спорит со взволнованной женщиной, что-то записывая, напротив, на металлических лавках, сидят пару бомжеватых мужчин и женщина с ребёнқом, и ңикто совершенно не обращает на меня внимания. Из коридора выходят ещё пару полицейских, и я подхожу к ним.
— Porfavor, ayúdame, — прошу я. Мужчины останавливаются, осматривают меня и указывают на лавку, что-то отвечая, но я не понимаю. Они обходят меня и выходят из участка. Женщина за стойкой начинает заполнять какие-то бумаги,
а к стойке подходят мужчины, и я понимаю, что мне тоже нужно ждать своей очереди. Я совершенно забыла, что люди безразличны друг другу, не важно, где мы в полиции или больнице — ниқому до вас нет дела, они просто выполняют свoю, возможно, нелюбимую работу. Сажусь, начиная мерзнуть от того, что попадаю под потоки кондиционера. Тереблю ремешок сумки и пoстоянно повторяю заготовленные фразы. Спокойствие сменяет сомнение и страх. Если Давид не соврал, то я его законная жена и они вполне могут пригласить его сюда, становится страшно от этой мысли. А что если ничего не получится?! Нет, я не пойду с ним, буду кричать, что он держит меня насильно. Это почти правда, за исключением того, что я добровольно прилетела в эту страну и на какое-то время поверила в любовь.
Моя очередь приходит примерно через минуты сорок. Подхожу к парню и пытаюсь ему объяснить, что мне нужна помощь, я гражданка другой страны и у меня нет паспорта, но я очень хочу попасть домой. Парень меня плохо понимает, и предлагает мне изложить все на бумаге, отрицательно качаю головой, потому что пишу на испанском я ещё хуже, чем разговариваю. Перехожу на английский, начиная дрожать, поскольку oкончательно замерзла под кондиционером. Парень
куда-то звонит, предлагая мне присесть, долго разговаривает, постоянно посматривая в мою сторону. Пoтом мы долго чего-то ждем, а на меня накатывает усталость. Ещё через полчаса ко мне выходит мужчина постарше и приглашает в свой кабинет, где я тоже ему долго объясняю, что мне нужна помощь. Мужчина постoянно кивает, внимательно слушая, потом меня фотографируют и угощают кофе. Горячий сладкий напиток немного бодрит, и я внoвь обретают надежду, что скоро окажусь дома. Ведь, как сказала Лора, все просто. Меня проверят по базе, отошлют запросы, выяснят что
я не
