Закидываю ее ноги себе на талию и вдалбливаюсь в ее киску, мои пальцы зарываются в ее волосы, член пульсирует с каждым толчком.
— Эйс, — выдыхает она. — О, да.
Я сокрушаю ее губы, а затем сажусь, широко расставив ее ноги и открыв себе вид на идеальную V. Крепко обхватываю ее лодыжки и приподнимая ее ноги. Я не останавливаюсь. Мой член вдалбливается в нее, как сверло, а моя непослушная жена кричит и стонет.
Ее спина выгибается, когда она цепляется за атласные простыни. Я кладу ее ноги себе на плечи и начинаю жестко тереть ее опухший клитор.
— Кому ты принадлежишь, Красная?
— Тебе, — изо всех сил пытается сказать. Она близка к оргазму. Вколачивание тела, тяжелое дыхание. Дикая.
Я так чертовски близок. Мой член готов, тело напряжено.
— Только мой.
— Только... твой. — Слова срываются, и через несколько секунд ее спина выгибается еще больше.
Она замирает, поглощенная эйфорическим экстазом.
Тепло бежит по моему члену. Кладу руки над ее головой, и я срываюсь за ней.
Лондон содрогается в последний раз, ее тело замирает, спина выравнивается. Когда она приходит в себя, то тяжело дышит, смотрит мне в глаза. Улыбаюсь ей.
— Сможем ли мы когда-нибудь насытиться друг другом? — устало спрашивает она.
Издаю хриплый смех и падаю рядом с ней.
— Красная, мы никогда не сможем насытиться друг другом. Даже когда мне исполнилось семьдесят, и у меня будет обвисший член, я все еще не буду чувствовать, что мне достаточно. — Я глажу ее по щеке и вижу, как на ее губах появляется улыбка.
— Ладно. Тебе виднее, — в ее голосе кокетство.
Тишина наполняет комнату, но это не важно. Мы смотрим друг на друга. Солнце высоко в небе, заставляет ее ореховые ирисы искриться. Лондон трогает мое лицо, и я в ответ тянусь к ней. Она довольна. Обняв ее, тихо говорю:
— Я люблю тебя, Лондон.
Она крепко обнимает меня и в ответ бормочет:
— Я тоже тебя люблю, Эйс.
***
Знаете, я доволен жизнью. Даже более чем доволен. Раньше я никогда не был в мире с собой. Но у жизни есть забавные способы ткнуть вас лицом в обычные вещи. Когда-то я был уверен, что останусь повернутым на всю голову. Забытый и одинокий. Я думал, что я обречен.
Мало кто знал, но, бывало, я представлял, что доживаю свой век в доме престарелых, как многие старики, к которым никто не приходит, или еще хуже, как мой отец. Я не хотел быть похожим на него, но чем глубже погружался в бизнес, тем большим проявлялось сходство. Если бы я не встретил Лондон, наверное, так бы и было. Черт, я бы, наверное, уже был мертв. Даже со всеми деньгами и властью я был полон гнили. Испорчен. Я не был счастлив. И кто-то должен был освободить меня от темноты и хаоса.
Этот кто-то — она.
И вот я.
Дома, в Коста-Рике.
Детям здесь нравится. Лондон обожает это место. Мои дети — мой мир, и мне до сих пор не верится, но Эйден уже называет меня «папа». Я не возражал и против «Эйса», но «папа» звучит намного лучше. И мысль потерять его, пугает меня. Он стал для меня всем и даже больше. Наша связь неоспорима. Наше единение сильно. Я люблю этого парня больше, чем жизнь. К счастью, он мало что помнит. Мы много ездили в надежде, что он забудет прошлое.
А еще моя дочь. Моя маленькая Мелани, которая не только внешне похожа на мать, но и характером. Она — мой ангел. Моя маленькая принцесса. И если с ней что-нибудь случится, это будет ужасно. Эйдена я тоже защищаю, но позволяю ему быть сильным. Когда он падает, я говорю ему, чтоб он отряхнул дерьмо и шел дальше. Никаких слез, даже если чувствуешь невыносимую боль.
Но с Мелани, даже если она просто подпрыгивает и говорит «ой», затем смеется и встает, я перехожу в режим заботливого суперпапы. Я осматриваю ее, надеясь, что она не заработала ни синяка, ни царапины, держу ее, пока не увижу, что она в безопасности. Она умница, как и ее мама, но она может быть и такой же жесткой. Ее нелегко обидеть. Мелани пытается быть самостоятельной девочкой, что вызывает во мне улыбку.
Это просто любовь.
Безусловная, чистая любовь к ним обоим.
Бьянка часто приезжает к нам, но даже когда она смеется и играет с племянниками, я вижу в ее глазах боль, и она никогда не исчезнет. Точно так же, как я вижу это в глазах Лондон.
Бывают дни, когда Лондон лежит в гамаке у нашего дома. Она смотрит на океан или на воду в бассейне. Я уверен, она думает о своей семье, о том, как бы сложилась ее жизнь, если бы они были все еще живы. Я знаю, что она хочет дедушек и бабушек для своих детей. Дядю.
Она задается вопросом, выбрал бы Джон другой путь, если бы ее родители не умерли так рано.
Иногда я просыпаюсь среди ночи и понимаю, что ее сторона кровати пуста, и когда я прохожу мимо кухни и смотрю в балконное окно, то вижу ее, свернувшуюся калачиком с одеялом, плачущую на шезлонге у бассейна или в гамаке. Я не виню ее. Мне хочется выйти и утешить ее, но я этого не делаю. Каждому из нас время от времени нужно побыть самому.
Бывают моменты, когда мне хочется плакать, но слезы не идут. Я многих потерял. Я многое потерял из-за жизни, которой жил. Но все изменилось, и я теперь свободный человек. Я могу быть хорошим. И я это сделаю для своей семьи.
Но, должен признать, я скучаю по прошлому.
Моим людям.
Моим братьям.
Силе.
Это в моей крови. Это часть Кроу. Вы жаждите власти, чтобы быть на вершине. На моих руках много крови, и большая часть ее уже смыта. Но из-за этой жажды власти, когда мы здесь обосновались, я открыл собственную компанию.
После того, как я приказал взорвать яхту Мориса и нанял киллера, чтобы выследить всех его людей (концы в воду, да?), я нашел его тайник на старом складе. С этими деньгами, я открыл L.A.M. Towers, Inc. L — это Лондон, А — Эйден и М — Мелани. Я не мог использовать свое имя, и не стал светиться на веб-сайтах. Ведь еще есть люди, которые ненавидят меня, такие, как агент Уэльс, которые ищут меня.
Так вот, это компания, которая помогает проблемным подросткам. Потерянные мальчики. Это ребята, которые нанесли вред людям, которых любят, или
