спектаклем стоит невидимый кукловод, дёргающий за ниточки ничего не подозревающих марионеток. И этот кукловод — вы!
— Лейтенант, а вам не кажется, что у меня намечается ещё один потенциальный клиент.
— Все мы потенциальные…
— Логично.
— Если бы ещё логику можно было привлечь для объяснения того факта, как Брайан, не покидая здания редакции, попал в помещение архива… Мой человек, дежуривший у входа в редакцию, божится…
— Тем более, я бы на вашем месте, лейтенант, усилил наблюдение за Брайаном.
— Что же, мне ему пятки лизать и за руку водить в сортир?
— Насчёт сортира — не думаю, а вот в подвал или на чердак…
— Вы же прекрасно знаете, что я обшарил оба чердака, там нет никаких следов — кто-то тщательно вымел весь пол. Там вообще всё блестит, словно это самые посещаемые места в обоих зданиях.
— Не забывайте, что есть ещё Старая Башня.
— Как раз там я всё обшарил в первую очередь, ещё когда погиб бедный Генри.
— А подвал?
— Что подвал?!
— Подвал в Старой Башне есть?
— Ну знаете! Зачем мне было лазить в тамошний подвал, ведь Генри выпал…
— В этом деле почти каждая деталь граничит с абсурдом, так почему бы изначально не принять в расчёт абсурдные условия задачи?
— Вы что, смеётесь надо мной?!
— Отнюдь, лейтенант! К тому же чисто теоретически… Я, видите ли, на досуге увлекаюсь математикой, так вот, в топологии…
— Вы страшный человек, Берт! Мало того, что практикующий психиатр и гипнотезёр, так ещё на досуге и математик. Нет уж, увольте! Давайте пока ограничимся медициной. Шизофреники там, параноики всякие, мании преследования, идиосинкразии…
— Онейроидное состояние.
— Как-как?
— Братце: это такое состояние, когда человек не может провести чёткую грань между сном и явью, когда события, происходящие во сне, воспринимаются, как явь, и наоборот.
— Вот-вот. По-моему, вы сейчас очень точно обрисовали наше положение.
— Это не я, это справочник по психиатрии.
— Ну что ж, — лейтенант Харви поставил на стол свою рюмку с коньяком, так и не пригубив, — в данных обстоятельствах единственное, что я могу сделать, это и в дальнейшем постараться не выпускать из поля зрения всех участников событий.
— Всех?
— Без исключения.
— И Анну Вирт?
— Я не хочу знать, на что вы намекаете… Конечно, Анна Вирт — интересная женщина, к тому же женщины вроде не подвержены, но… уж больно всё туго завязано вокруг архива.
— И Клифски?
— Несомненно и в первую очередь.
— И меня?
— Об этом я уже говорил: вы, Берт, у меня — вне очереди.
— Ах, да, кукловод… Вы хоть Брайана-то не провороньте… опять.
Лейтенант Харви пристально посмотрел на Берта, прикончившего коньяк и теперь невозмутимо пыхтевшего сигаретой и хмуро буркнул:
— Omne futurum incertum!
— Ого! — сказал Берт и улыбнулся.
— Стараемся, осваиваем потихоньку на досуге. — Харви тоже улыбнулся в ответ.
Но глаза у обоих остались холодными, а взгляд — уж слишком пристальным и недоверчивым.
Глава 2
Брайан абсолютно голый стоял у окна и хмуро глядел на город, притаившийся у его ног, словно змея перед броском. Хотя, возможно, Брайану это только казалось, а на самом деле город был тупым, равнодушным гигантом — ни сном, ни духом не чуявшим, что в его недрах копошатся неказистые существа, которых он — город, в назревающем кризисе одним неосторожным движением прихлопнет и даже не заметит.
Анна снова была на работе. В этом чёртовом архиве! Брайан передёрнул голыми плечами, воспоминание о вчерашних событиях не приносило облегчения.
Может, это погода виновата?
Сегодня дул сильный ветер и временами накрапывал мелкий дождь. Похожий на пыль. Опять пыль! Серая пыль, чёрт бы её побрал!
Брайан упрямо тряхнул головой и чуть не взвыл. Всё-таки его хорошо приложили — профессионально. Вон и под глазами чёрные круги. Некоторое время Брайан безрадостно разглядывал своё отражение в оконном стекле. А тут ещё сон… Который ни вспомнить невозможно, ни избавиться от навязчивого ощущения, что снилось нечто важное. Да и вообще как-то трудно отделить сон от ночных событий. Почему-то зеркало в ванной оказалось разбито. Анна, уходя, была встревожена, проклинала свой архив и просила чуть что звонить ей или Берту.
— Чуть «ЧТО»?!
Брайан прошёл в ванную и, кряхтя, засунул голову под кран. Как только ледяная струя коснулась затылка, Брайан едва не вскрикнул. Боль немного отступила, но на её место тут же вполз страх. Мучительное ощущение, что аналогичное событие уже когда-то происходило в прошлом, переплелось с догадкой настолько дикой, что Брайан растерянно осел на пол и некоторое время отрешённо «прислушивался», как холодные струйки, стекая по волосам, по плечам и груди, устремляются к тому месту, где под рёбрами, сжавшись в комок, растерянное сердце пытается затаиться, совсем перестав сокращаться.
Догадка была дикой, но, согласно законам жанра, достаточно неожиданной и логичной. Теперь, как во всяком уважающем себя детективе, оставалось обнаружить недостающие улики, чтобы подогнать имеющиеся факты под одну всё объясняющую гипотезу.
Брайан глуповато хихикнул, но тут же осёкся, понимая, что если догадка окажется верной, то из этого вытекает… Чёрт его знает, что будет тогда вытекать!
Перво-наперво Брайан «оседлал» телефон. Дома у Клифски долго никто не реагировал, но настырность редко остаётся без последствий. В трубке раздался щелчок, и бесцветный голос возвестил:
— Да?!
Зато в редакции трубку сняли сразу, и тот же голос, но с ноткой излишней самоуверенности поставил Брайана в известность:
— У телефона редактор журнала «Шаровая молния» Клиф Клифски. С кем имею честь?1
Следующие звонки — Анне и Берту — убедили Брайана в том, что все участники спектакля на своих местах. Недоставало только сведений о двух последних, но для выяснения их мест нахождения требовалось оторвать голый зад от стула
Брайан поспешно оделся, проглотил остатки холодного кофе, который ещё утром заваривала для себя Анна, и выскочил на улицу.
Опосредованное присутствие одного из двух оставшихся потенциальных подозреваемых
