Маша начала переводить, сопровождая слова гримасами и потрясанием опоганенным ножом, а Константин пододвинул к себе другой стул и сел. В воздухе пахло мочой, кислым потом, а еще – каким-то цветущим кустарником, растущим возле террасы. Запах был настолько сильным и сладким, что доносился даже сквозь закрытые окна и двери. Видимо, доносило его усилившимся ветром, дующим с моря.
Хорошо здесь жить! Если у тебя есть деньги. Впрочем, с деньгами везде хорошо жить. А нищие… они везде нищие. Что на Багамах, что в Саратовской губернии. «У вас как с деньгами? Плохо? – Нет. С деньгами у нас хорошо. У нас без денег плохо!»
– Вынь кляп!
Маша сдернула повязку, вынула кляп и бросила на пол, потом поднесла к глазам пленника нож, который держала в правой руке. Молча показала, но он понял, мелко закивал, затрясся – мол, понял!
– Итак, спроси его – кто придумал операцию с этим кидаловом? Он один или был кто-то еще? И участвовал ли в схеме мой адвокат.
Через полчаса Константин знал практически все, что ему следовало знать. Нет, Зильберович в этой схеме не участвовал – да и не мог участвовать. Он чужак, а значит – должен быть «кинут», как и все остальные чужаки. «Багамы – для багамцев!»
Председатель банка придумал эту операцию сам, сам ее и провел, не извещая никого из числа правления. Само собой, он вынужден поделиться с членами правления, но потом. И должен выдать им совсем немного – в сравнении с общей суммой сделки.
С русскими он дела никогда не имел, иначе точно бы не решился на такое безобразие. Он думал, что русские – это дикари, и вообще – они далеко, а США рядом. И ничего эти русские ему сделать не смогут под боком у великого государства. Тем более что он в отличных отношениях и с министром внутренних дел Содружества Багамских Островов, и с начальником полиции Нассау. Что и немудрено – где деньги, там и дружба с властью.
Ну и, само собой, он готов тут же все исправить, отдать все деньги, компенсировать ущерб, и вообще – дружить домами, а лучше всего – семьями.
– Вы ему верите? – тихо спросила Маша, устало прислонившаяся к стене дома. – Я вот – ни на грош! Стоит вам его отпустить, он тут же поднимет такую волну, что нам мало не покажется.
– И что предлагаешь? – грустно улыбнулся Константин.
– Закопать его под пальмой да и валить отсюда с оставшимися деньгами. Пока нас тут не прихватили и не отобрали последнее – вместе с жизнью и здоровьем. Вас-то сразу убьют, а меня будут еще и дрючить до самой смерти. Пока не сдохну. А мне этого как-то не хочется…
Константин задумался. Да, в словах Маши был свой резон и сермяжная правда. Потерял так потерял. Это всего лишь деньги. А деньги он еще добудет – сколько угодно! На свете полным-полно хранилищ, заполненных наличными деньгами. Вот только куда потом эти деньги девать? Как их легализовать? Что толку от денег, которые не может потратить? Да и засветиться с наличными проще простого. Обложили!
Нет, все-таки надо было потихоньку, полегоньку переводить деньги через криптовалюту. Ну да, это заняло бы годы. Ну и что? Захотел сразу стать олигархом? Исполнить вековечную мечту идиота, Иванушки-дурачка? Не слезая с печи, получить все, что захочешь? Вот и получил… щелчок по носу. Обидный такой щелчок! Досадный!
– Спроси, у него дети есть? Внуки?
– Есть. Трое детей и двое внуков. Младший сын живет с ним вместе. Просит не трогать его и его семью. То есть вот его семью, – Маша ткнула ножом в сторону пленника. – Обещает, что все будет хорошо. Что больше никогда нас не обманет.
– Где комната его сына? Спроси: где он спит?
Маша замерла, глаза ее расширились от удивления, но тут же девушка преодолела ступор и перевела пленнику. Тот задергался, заболботал что-то, как в горячечном бреду, и тогда Маша ткнула его ножом. Прямо в пах. Председатель взвизгнул, попытался убрать свою «драгоценность» от острого клинка, а на стул выкатилось несколько капель крови.
– Говорит, напротив его комнаты. Через коридор. Мальчишке двенадцать лет. Сын от второй жены – первая умерла, и он женился снова. Он его очень любит и просит ничего с ним не делать. Клянется, что все отдаст, умрет, а отдаст.
– Будь с ним. Никуда не уходи! Не выходи из комнаты!
Константин вышел из гостиной, направился к себе в комнату, где надел на голову балаклаву. С минуту он продумывал свои действия. Затем решительно открыл портал и шагнул в спальню председателя правления банка. Закрыл портал и прислушался к тому, что происходило вокруг. Тихо, никакого движения. Глухая ночь, когда все нормальные люди спят по своим постелям, и только грабители заняты каждый своим делом.
Он вышел в коридор, держа в руке пистолет «ПСС», который при его нынешней деятельности подходил ему более других, осмотрелся на предмет наличия охранников, стоявших возле дверей (а почему бы и нет, при таком-то размахе кидалова?), но никакой охраны не обнаружил. Чисто и тихо, как и должно быть на вилле одного из самых уважаемых и могущественных людей на острове. Скорее всего, никто и предположить не мог, что кто-то проберется через внешний круг охраны. И тогда Константин толкнул дверь напротив.
Она открылась без скрипа, как и положено дверям в богатых домах крупных банкиров. Обитатель комнаты обнаружился в углу, под противомоскитной сеткой-балдахином – тихо сопел, свернувшись калачиком.
Константин постоял, раздумывая, стоит ли это делать, вздохнул и снова открыл портал. Потом аккуратно взял мальчишку на руки, тот даже не проснулся, и шагнул к себе в комнату. Сделал несколько шагов, вошел в гостиную – пленник выпучил глаза, открыл рот, глядя на мальчишку в руках человека в черной маске, и тогда Константин повернулся и пошел назад, стараясь ступать тихо и плавно. Ему не хотелось будить пацана. И он опасался, что его отец сейчас завопит, заблажит, уговаривая похитителя отпустить его сына, и тогда все осложнится.
Но ничего такого не случилось. Константин ушел назад, через портал, аккуратно положил мальчишку на постель – так же, как и забрал, и, облегченно вздохнув, вышел. Малец только почмокал губами и что-то пробормотал сквозь сон – что именно, Константин не понял.
Портал исчез, Константин сбросил маску и пошел назад, к ошеломленному пленнику и не менее ошеломленной, просто-таки обалдевшей Маше.
– Скажи ему – он
