Когда прокурор зачитал обвинения, девушка вскочила, словно обожженная огнем, и хлопнула руками по столу. Охранник, стоящи позади, моментально посадил ее на место, дернув за плечо. Помимо сотрудника жандармерии – женщины лет сорока в погонах с переизбытком макияжа на лице – в комнате допроса находился тучный мужчина с проплешиной, устроившийся в углу молчаливым наблюдателем.
– Елизавета, я попрошу вас успокоиться и выслушать меня еще раз внимательно. – Смирив ее строги взглядом, женщина сцепила пальцы в замок и продолжила: – Господин Джереми Блэр обвиняет вас в нападении, попытке кражи.
– Этот американец просто воспользовался мной, набросился, как животное. Я испугалась!.. Это он пытался меня изнасиловать!
– Но вы добровольно сели к нему в машину.
– Да, но!.. – Шумно выпустив воздух через нос, Лиза постаралась усмирить пыл, отогнать панику и прояснить ситуацию: – Послушайте, да, я была не против секса, но не в машине же посреди пустой стоянки, да еще…
– То есть вы были не против полового акта, однако избили господина Блэра?
– Я запаниковала, я…
– Он предъявляет вам обвинения в нападении, и, признаться, все факты говорят в его сторону…
– Да вы издевайтесь?! – Взревела брюнетка, ударив по столу, после чего ее моментально скрутил охранник, прижав лицом к столу. – Мне больно!
– Густав, прошу, – снисходительно попросила прокурор, и после того, как мужчина отпустил девушку, она сообщила: – У него на лице следы побоев, вы напали на человека. Он вас не изнасиловал, никаких причин…
– То есть самооборона не считается? – Едко подметила Лиза, и, секунду погодя, перевела взгляд на сидящего в углу незнакомца, который быстро бегал пальцами по клавиатуре. – Что он пишет?
– Елизавета, в вашем деле написано, что вы в подростковом возрасте проходили курс лечения от неконтролируемой агрессии.
– Надо мной издевались в школе, и в какой-то момент я психанула, набросившись на обидчика.
– Вы учились в частном лицее после переезда из России, верно?
– У родителей были средства.
– Вы также посещали психолога. За вами наблюдались дальнейшие вспышки гнева? Неконтролируемые порывы злости?
– После прохождения курса лечения я замкнулась в себе и никого не подпускала, так что ни одно животное или человек не пострадал, – быстро пробормотала брюнета, не отводя взгляда от работающего за ноутбуком мужчины. – Так что, я теперь ненормальная?
Прокурор мгновение задумчиво смотрела на нее, как на вещь в магазине, стоя перед дилеммой – покупать ее или нет. Женщина отвернулась и обратилась шепотом к незнакомцу на английском языке, чему Лиза неожиданно удивилась, а затем разволновалась и с вызовом уточнила:
– Что вы ему сказали? – ее забила крупная дрожь, от одной мысли, что приговор уже был вынесен, ей вскружило голову, и она повторила на повышенных тонах: – что вы ему сказали, черт возьми?!
Наступила томительная пауза, после которой женщина вместе с мужчиной одновременно поднялись и, оставив обвиняемую в полнейшей растерянности, удалились прочь из камеры. Лиза оторопела от шока, даже не сопротивляясь, когда охранник нацепил на нее наручники, приковав к столу. Она только с недоумением посмотрела на браслеты – как они здесь оказались? – а потом беспомощно уронила руки.
Она жила в одном из самых прекрасных городов мира, но так и не усвоила урок, что фундамент любого из них держался на деньгах и власти. Она – скромный тестер, работающий в иностранной компании, наследница богатых родителей, которые не оставили ей ни гроша.
Теперь ей оставалось надеяться и постараться не заплакать.
19 апреля. 06:02
Франция, Париж.
Проведя в камере целую ночь без сна, Лиза не могла ни о чем думать, она ощущала себя раздавленной и угнетенной, обуянной страхом неизвестности. Джокер – ее пес, белоснежная болонка – наверное, извелся, наделав лужицы по углам. Он тоже боялся, трясся в углу и скулил, смотря преданными глазами на дверь в ожидании хозяйки. Едва представив эту картину, девушка не сдержала слезы, сердце защемило от страха. Ее любимы пес, единственный друг во всем мире.
Когда дверь камеры открылась, брюнетка посапывала, – организм не справлялся со стрессом. Она надеялась, что ей приснился страшный сон, но мужчины в униформе говорили об обратном. Неловко почесав нос и растерев засохшие соленые дорожки на щеках, Лиза неловко поднялась и позволила сотрудникам полиции надеть наручники – ее наверняка представили опасной истеричкой.
В коридорах пахло сыростью, оголенные лампочки выглядели устрашающе, как и табельное оружие на поясе у охраны. Лиза невольно представила, как выхватывает его, ощущает тяжесть нагретого металла. Она никогда не стреляла даже из пневматики.
В угнетающем молчании ее привели в одну из комнат допроса, где она узнала женщину-прокурора: густо подведенные глаза, зеленые тени, лицо в мелких морщинках и склеенные лаком светлые пряди волос. Несмотря на образ «соседки из соседнего подъезда», прокурор сидела с выпрямленной спиной и разговаривала уважительно, словно вела светскую беседу.
– Доброе утро, Елизавета, присаживайся. – Женщина указала на стул напротив, уже знакомое место, на которое послушно опустилась девушка. – У меня для тебя есть две новости: плохая и перспективная.
Елизавета… имя из прошлого. Раздражает, когда называют им, но люди не поймут, если начну возмущаться.
Лиза не удержалась от скептически насмешливого взгляда.
– Все улики против тебя, факт обвинения нечем опровергнуть, поэтому тебе не избежать обвинений.
– А как же адвокат? Я до сих пор его не видела.
– Мы можем предоставить адвоката, но тогда вам может грозить срок в тюрьме. Дело вы не выиграете.
– Отлично, – прикрыв глаза, вздохнула девушка.
– Вы, наверное, спрашиваете себя, почему с вами разговаривает прокурор, верно? Мужчина, предъявивший обвинения, гражданин США, поэтому дело достаточно… специфическое. Посольство уже знает об инциденте, как и адвокат мужчины, который предложил нам выход – это вторая новость.
– И что он предлагает?
– Американцы хотят разобраться с тобой лично, точнее, пострадавший настаивает, чтобы тебя судила американская сторона. Их предложение таково: ты признаешь вину, и вместо тюрьмы отправляешься на лечение в психиатрическую больницу на юге Франции, где за твоим выздоровлением проследит американское посольство.
Лиза выждала три секунды, чтобы не засмеяться, однако шок в смеси со скепсисом застыл на лице твердой маской.
– Вы так шутите? За нападение меня отправят в какую-то больницу на краю света, а не упекут в тюрьму? Где подвох?
– Девочка, – устало вздохнула прокурор, в ее словах неожиданно проскользнуло раздражение, – я бы на твоем месте радовалась и благодарила Господа. Пострадавшая сторона объясняет этот тем, что они смогут проконтролировать, что ты получишь по заслугам, а не выйдешь досрочно через пару недель. Что, в общем-то, может произойти.
Да, может. Только штамп заключенной, осужденной за попытку самозащиты, будет
