Впрочем, впереди уже видна была околица села, за которой виднелась лишь уходящая вдаль серая дорога, теряющаяся в лесу уродливых, кривых деревьев, покрытых неестественно-рыжей листвой.
– Взгляните, – воскликнул Берг, ткнув пальцем в направлении голубятни, возвышающейся на самой окраине села.
Богдан посмотрел туда, куда указывал зоолог.
Ну да, с непривычки шар, состоящий из небольших изломанных молний, кажется чем-то потрясающе необычным. А так-то Богдан в прошлые свои неудачные рейды довольно часто встречал в Зоне эту аномалию. Относительно безопасную, коль не подходить к ней ближе, чем на пару метров. Если же нарушить это неписаное правило, искрящийся шар долбанет электричеством, а после наползет на оглушенное тело и прожарит его до состояния черного угольного пятна на земле. Питается так эта аномалия. В общем, оно ж и в жизни то же самое. Если близко к дерьму не подходить, то в него и не вляпаешься.
Однако зоолог показывал пальцем не на аномалию, а на одинокого голубя, что кружил над голубятней. Действительно, редкое явление в Зоне, где из птиц сумели выжить только воро́ны. Их-то Богдан видел на зараженной земле пару раз, а вот голубь попался на глаза впервые.
– Присмотритесь, – возбужденно проговорил зоолог. – Он же кружит по одной и той же траектории!
Богдан глянул, пожал плечами. Птица и правда выписывала в воздухе одну и ту же неправильную восьмерку. Тощая она, конечно, прям скелет с редкими перьями, непонятно как в воздухе держится. Больше вроде нечего в ней необычного нет.
– Похоже, голубь попал во временну́ю аномалию, для нас безопасную, – сказал сталкер. – Она птицу кружит, и потихоньку выпивает ее жизненные силы. Но это совершенно не повод для того, чтобы торчать возле нее и терять время.
Богдан пошел было вперед, вглядываясь в дорогу – мало ли какая пакость еще на ней расположилась.
Но тут позади грохнул выстрел.
Сталкер резко обернулся – и увидел голубя с оторванной головой, шлепнувшегося на землю.
А потом в зоолога ударила молния. Из той аномалии, что лежала возле голубятни. Длинная, тонкая, словно изломанная нить. Слабая из-за расстояния, но вполне достаточная, чтобы Берг вскрикнул и выронил оружие.
– Твою душу… – вырвалось у Богдана. – Сказано ж было не стрелять!
– Я просто помог живому существу избавиться от страданий, – морщась от боли, сказал Берг. – Так же, как ты помог Рану…
Пальцы на левой руке зоолога покраснели и слегка дымились – молния до черноты подпалила кончики ногтей, но более существенного ущерба не причинила. Берг шевельнул пальцами – и скривился от боли.
– Мышцы целы, – констатировал Лопез, бегло осмотрев руку ученого. – Неприятно, конечно, но ничего страшного. Сейчас перевяжу – и можно идти дальше.
– Неплохо стреляешь, зоолог, – хмыкнул Заммер. – Влёт голубю в голову – это сильно.
– Я в молодости профессионально стендовой стрельбой занимался, – сказал Берг, морщась от прикосновения бинта к травмированной коже.
– Полезный спорт, – кивнул Заммер. – Особенно в Зоне.
– Только хочу предупредить, уважаемые ученые, – сказал Богдан. – Или вы слушаете то, что я говорю, или…
– Нам плевать на твои «или», – перебил его сапёр. – Твоё дело довести нас до места и предупреждать насчет опасностей. А мы уж сами решим дальше, что нам делать.
– То есть командира у нас в группе не будет? – поднял брови Протон.
– Будет, – кивнул Заммер. – Дойдем до привала и выберем командира. Ну, что там с перевязкой, всё в порядке?
– Да, вполне, – кивнул Лопез, фиксируя бинт. – Можно идти дальше. Ожог неприятный, но в целом ничего страшного. У пальцев сохранена ограниченная подвижность, так что если изловчиться, даже и стрелять можно.
– Отлично, – кивнул Заммер. – Ну что, сталкер, показывай дальше, куда идти.
* * *Братву Шалый подобрал годную – все шли быстро, почти бежали, несмотря на кочки и рытвины, то и дело попадающиеся под ногами. Только один боец из пристяжи Шалого слегка прихрамывал. И Палач это заметил.
– Чего ходулю волочишь?
«Пристяжной» поморщился.
– Да та курва, которую мы на журне забили, за ляжку цапнула. Вроде чутка поцарапала, а ногу дерёт.
– Ну-ка засвети, чё там у тебя, – потребовал Палач.
Парень задрал штанину.
На ноге чуть ниже колена виднелся небольшой овальный синяк со следами зубов по краям, словно вдавленных в кожу. Но крови видно не было, ни свежей, ни запекшейся.
– Фигня, – констатировал Шалый. – По ходу, ты, Горын, косишь по-черному. Тоже мне беда – девка не дотянулась, куда хотела, и поставила засос пониже.
Братва заухмылялась, боец же с погонялом Горын скрипнул зубами:
– Да пучком всё, чё вы волну гоните? Кандёхаю как все, не отстаю.
– Ладно, закрыли тему, – махнул рукой Палач. – Канаем дальше. Яйцеголовые сейчас из Андреевки выкатиться должны. По шоссе им, конечно, сподручнее, но мы налегке, а они груженые. Так что мы по краю леса обойдем и около Гнилого болота их и перехватим.
* * *Прямое как стрела шоссе слегка приподняло настроение группе. Всяко приятнее идти пусть даже по растрескавшемуся асфальту, нежели по целине, что раскинулась справа и слева. Гнетущее впечатление, кстати. Вон посреди поля замер навеки насквозь проржавевший трактор. Чуть поодаль от него руины каких-то построек – то ли ферма была там, то ли деревня, уже не понять. Время и токсичные дожди практически сровняли с землей то, что построили люди… Но вот что странно – некоторые строения оставались стоять почти нетронутыми, другие превратились в руины. О чем Перен и спросил Богдана.
– Слышь, сталкер, а почему так?
– Зона, – коротко бросил Богдан. – Здесь всё по-другому.
– Я заметил, – проворчал Маркус. – Идем, идем, а тот ржавый трактор всё справа торчит. И лес, что впереди, вроде недалеко, а похоже, что мы к нему на метр не приблизились.
– Вот чёрт, – пробормотал сталкер. – Это мы во временну́ю аномалию попали. Посерьезнее, чем предыдущая, которая зависла над голубятней. Только та время кольцевала, а эта растягивает до бесконечности. Придется с дороги сойти и по обочине прогуляться.
– Долго? – спросила Анна, которая шла рядом с Маркусом. Похоже, всё-таки они не брат с сестрой. Даже очень близкие между собой родственники не будут украдкой касаться пальцев друг друга, когда будто бы случайно оказываются вместе. Или любовники, или муж с женой.
– Не думаю, – мотнул головой Богдан, сходя с дороги на обочину. – Как лес приближаться начнет, так можно будет на дорогу выбраться. Временны́е аномалии преимущественно твердую поверхность любят. Может, потому, что на ней проще добычу отлавливать.
– Добычу? – удивился Носов.
– Ну да, – пожал плечами Богдан. – В Зоне все друг друга жрут, чтобы выжить, – точно так же, как и на Большой земле, кстати. «Времянка» сейчас, например, у нас немного жизненной энергии отожрала, больше не успела. Усталость чувствуете? А прошло ведь всего часа четыре, как мы вышли из Института.
– Это да, есть такое, – Воронова повела плечами, онемевшими от лямок рюкзака. – Я сейчас будто сорок километров по пересеченной местности отмахала, а
