— Мы не можем оставить её здесь! — прошипел один из жнецов.
— Солнце уже зашло, — возразил другой. — Туман сгущается одновременно с закатом. Ты знаешь, что это значит.
Мортарион знал. Люди в поселении держали горящими факелы из смоляной смеси в течение всего темного времени суток, чтобы развеять туман, который распространялся по ночам. В этом тумане что–то двигалось и металось: хищные твари, которые, как он прекрасно знал, разорвут на части любого встречного человека. Однако ряды факелов не доставали до сломанной повозки.
— Посмотри на неё! — прорычал второй человек, когда поднялся холодный ветер. — Нам понадобится двадцать крепких душ, чтобы сдвинуть эту штуку! К тому времени, как они придут сюда, туман будет уже здесь! — он с трудом сглотнул. — Было бы милосерднее, если б мы…
— Отойди в сторону, — сказал Мортарион. Жнец потянулся к своему серпу, но даже самый мягкий толчок Мортариона отбросил низшего назад, спиной прямо в грязь. Он обошел упавшего человека и присел на корточки у ступицы сломанного колеса, нащупывая ось.
Ребёнок, пойманный в ловушку под повозкой, моргнул, окаменев. «Что она видит, когда смотрит на меня?» — возник вопрос в голове Мортариона. «Сама смерть пришла за ней?»
Он отбросил сомнения и расставил ноги на грязной земле, чтобы выпрямиться. Затем Мортарион обхватил обеими руками ось повозки и с тихим рычанием поднял огромный вес. Повозка поднялась из трясины с чавкающим звуком, а он удерживал её на весу.
С минуту никто не произносил ни слова. Все жнецы в шоке замолчали. Пока Калас, наконец, не закричал на них:
— Что вы стоите и глазеете, дураки?! Вытащите её!
Девочка закашлялась и потеряла сознание, пока они вытаскивали её. Мортарион заметил уродливую рану на ноге ребенка, но чувствовал, что она выживет. Когда двое жнецов достали её так быстро, как только могли, он снова опустил повозку, не уронив ни одного из наваленных на неё тюков. Он смотрел, как с наступлением ночи люди уменьшаются в свете зажженных пограничных факелов. Тусклый дневной свет уходил так же быстро, как вода впитывалась в сухую землю.
Человек, которого сбил с ног Мортарион, уже поднялся.
— Нам придется оставить повозку, — похоже, он пользовался определенным авторитетом среди других жнецов, возможно, как бригадир или что–то в этом роде. — Все, берите столько тюков, сколько сможете унести! — он отдал приказ, и остальные жнецы последовали его команде.
— Бросьте их, — сказал Мортарион.
— Мы не можем! — возразил старший. — Это целый день работы. Хотя я и не ждал, что ты поймешь…
Мортарион огляделся. Ветер теперь был сильным и жестким, и вместе с ним клубы тумана двигались всё быстрее. Он мельком глянул на лицо Каласа. Его спутник-изгой вглядывался в пустоту, словно там было что–то, что мог видеть только он.
— В чем дело?
— Они здесь, — прошептал он.
— Живее! — крикнул бригадир, забираясь на перевернутый фургон, чтобы присмотреть за остальными. Он закашлялся и хватал ртом воздух, когда над головой проносились клубы тумана. — Мы не сможем дышать, если задержимся! — он повернулся и ткнул пальцем в Мортариона. — Ты! Если ты такой сильный, то сможешь нести в дюжину раз больше…
Он так и не закончил фразу. Мортарион мельком увидел черную, закутанную в плащ фигуру, поднявшуюся из зарослей необработанной пшеницы и молча промелькнувшую в воздухе, увидел, как она подобралась к человеку сзади и рванулась за добычей.
Тусклая вспышка далекого факела отразилась на широком лезвии короткого бронзового меча, и бригадир лишился головы. Фонтан сверкающей крови брызнул на жнецов, и они в страхе разбежались.
Мысли Мортариона неслись вскачь — как он мог не услышать приближения врага, неужели его отвлекли мысли о девочке? — даже когда другая, более воинственная часть его разума увидела призрачные формы, формирующиеся в глубине туманной завесы. Он пожалел об оставленной косе и попытался схватить что–то похожее на оружие. Его длинные пальцы схватили упавшее зерноуборочное молотило, когда со всех сторон раздались новые крики.
Стоявший рядом Калас дернулся, когда одного из жнецов выдернуло из полосы света и утянуло в тень. Мортарион услышал хруст обгладываемых костей и хихиканье голодных големов.
— Некаре пришел за нами… — сказал Калас, сжимая нож. Он закашлялся, когда туман начал сгущаться.
Мортарион ощутил слабый привкус ядовитой дымки, но яд мало что значил для него.
— Нет, — сказал он, прищурившись. — Это не мой приемный отец.
Если бы Некаре захотел нанести удар по Ущелью Геллера, Верховный Владыка начал бы с дождей огненных копий и орды смертоносных зверей. В гневе он не был склонен к хитростям. Нет, это был кто–то другой. Мортарион услышал свист и шипение бронзового меча. Он хорошо знал владельца этого оружия.
Десалем был одним из младших Владык-командиров, самоуверенным интриганом, который давным-давно водрузил свое знамя рядом со штандартом Некаре. Хитрым существом, которое подбирало крошки власти, падавшие со стола Верховного, и хваталось за любую возможность показать, каким услужливым он может быть.
Толпа големов-солдат Десалема вынырнула из мрака и окружила всех, кого они нашли. Калас яростно сражался, колол и резал, и немногие оставшиеся жнецы, не сбежавшие сразу, подняли свои орудия и заняли отчаянную оборону. Некоторые падали, големы набрасывались на них, чтобы испить кровь из открытых ран или утащить прочь. Мортарион не вмешивался в резню, потратив секунду на привыкание к непривычному весу молотила.
Поймав ритм, он использовал тяжелый тупой конец для проламывания черепов, а скованное цепью оголовье — чтобы ломать руки и ноги. Он с головой ушел в мясорубку, и это было неудивительно в таком скоплении врагов.
В отдалении Мортарион услышал пронзительный, скрипучий смех Десалема, и это отвлекло его внимание от непосредственной схватки. Его зрение, гораздо быстрее адаптировавшееся к ночи и более острое, чем у других, позволило ему разглядеть тонкую, закутанную в плащ фигуру младшего Владыки. Десалем плавно двигался по полям твердой пшеницы, как если бы плыл, окруженный кольцом своих воинов. Он показался, направляя действия своих големов пронзительными криками, как пастух управляет стадом с помощью гончих.
Мортарион различил и другие звуки — крики селян где–то вдалеке. Големы Десалема атаковали саму деревню, и теперь он видел, как они отступают, неся тела тех, кого захватили. Большинство похищенных все еще были живы, они бились и царапали своих похитителей — но в тот момент, когда они вошли в туман, люди прекратили сражаться и начали царапать свое горло. Ядовитый воздух скоро убьет их.
Калас тоже задыхался и хрипел.
— Туман… сгущается, — он поплелся прочь, следуя за уцелевшими жнецами, вынужденными отступить назад к относительно безопасной местности
