— Малкадор будет недоволен, если ты снова ослушаешься его, — Киилер снова продемонстрировала свою лучезарную улыбку, нырнув под импровизированный занавес. — Не волнуйся, Натаниэль. Мы увидимся ещё раз, перед самым концом.
Локен шел позади всех, когда группа Странствующих Рыцарей вошла в высокий, ярко освещенный зал. Он напоминал соборы древности — высокие арки и рифлёные каменные колонны поддерживали сводчатый потолок — но, в отличие от этих зданий, Зал Эпох не имел стен.
В каждой арке, где в иных благочестивых местах поклонения находились алтари и большие витражные окна — совершенные образцы религиозного искусства — были постоянно движущиеся панели голографических изображений.
Трёхмерные проекции показывали хронику событий из истории Империума. С одной стороны, Локен видел разрушение вулканов Икслунда в ходе Объединительных Войн, а с другой — падение Шпиля Хадеи во всей его запятнанной кровью славе. Он сопротивлялся искушению постоять немного и посмотреть, как проекции повторяют свои короткие, но яркие моменты. Каждая из них была масштабирована до истинных размеров, так что наблюдатель мог ходить сквозь эти постановки, шагая бок о бок с боевыми машинами и Громовыми Воинами, чтобы уловить некоторое чувственное подобие того, как это происходило.
«Интересно, — подумал он. — После того, как всё закончится, какой–нибудь голографист тоже увековечит восстание? Или эта эпоха будет настолько позорной, что мы навсегда отвернёмся от нее?»
Мысль вызвала озноб, усилившийся от холодного ветра, проникающего сквозь арки. Зал Эпох находился в верхней, восточной части дворца, достаточно высоко, чтобы человеку понадобился тепловой плащ, если он слишком далеко отойдёт от невидимых тепловых полей в центре зала.
Внимание Локена переключилось с гигантских гололитов на Странствующих Рыцарей, собравшихся в зале. Те, кого он не знал, снова привлекли его взгляд, и он не мог не позволить своей воинственной натуре выйти на первый план. Гарвель анализировал их рефлекторно, словно они были потенциальными врагами. Кто из них двигался характерными движениями легионера с аугметической конечностью? Кто комфортнее чувствовал себя, скрываясь в тенях? Кто смело стоял в центре комнаты, избегая малейшего намёка на скрытность?
Когда–то идея смотреть на товарища-космодесантника и размышлять о том, как можно было бы его убить, была нереальной, она граничила с безумием и бесчестием. «Как всё изменилось к худшему», — мрачно подумал Локен.
По пути сюда невозможно было не заметить всплеска активности, происходившего во всех владениях Дворца. Отряды Избранных пробегали мимо Странствующих Рыцарей, неся оружие и снаряжение к опорным пунктам, а флаеры реяли в туманном небе. Постоянно, незаметно оглядываясь, Локен видел ярко-жёлтые цвета Имперских Кулаков на нижних ярусах, когда тяжелые танки и роты легионеров Дорна разворачивались на своих боевых позициях. Безмолвное, потрескивающее напряжение грядущей битвы пронизывало воздух, и, если быть честным с самим собой, страх, который Локен испытывал, зная, что прибытие Гора неизбежно, подавлялся яростным возбуждением.
И, возможно, некоторой долей облегчения. Так или иначе, война должна была закончиться на поверхности Терры. После долгих лет сопротивления ужасному, кровавому восстанию Локен был готов к этому. В бою всегда есть определённая ясность.
Он посмотрел в небо, сквозь призрачные очертания немногих оставшихся суборбитальных платформ, и увидел бледный диск Луны. Она превратилась в укреплённый опорный пункт: оборона была усилена боевыми флотилиями, автоматизированными системами и защитными высоковольтными сетями. Еще дальше, ближе к области пояса астероидов и за ним, как он предположил, идет подготовка к битве. Некоторые станции и боевые платформы уже хранили вокс-молчание, укрепляясь и готовясь к худшей участи.
«Что могли засечь авгуры дальнего действия?» — удивился он. «Какие грандиозные ужасы Магистр войны держал в резерве, сберегая их для сегодняшнего дня?»
— Мы скоро узнаем ответ на этот вопрос, — Рубио подошёл к нему и встал рядом.
— Я не говорил этого вслух, — Гарвель бросил на него тяжелый взгляд.
— Здесь твои мысли звучат громко, как выстрелы, — ответил псайкер. Затем он окинул Локена долгим оценивающим взглядом. — Никогда не задумывался, отчего так?
— На что бы ты ни намекал, Тайлос, выкладывай. Сейчас не время для недомолвок.
Другой воин постучал себя по виску.
— Мне кажется, тебя коснулся варп.
— Тормагеддон слишком сильно ударил тебя по голове? — огрызнулся Локен. Его предавший брат чуть не убил Рубио во время их миссии на «Мстительном духе». — Не смей оскорблять меня.
— Я вовсе не хотел. Хотя у меня было время подумать об этом, пока я отдыхал в исцеляющей коме, — Странствующий Рыцарь поднял руки в примирительном жесте. — Я просто говорю о… Ну, назовём это неисследованной возможностью.
— Пусть она такой и остаётся, — твёрдо ответил Локен. — А пока держись подальше от моей головы.
— Вы слишком часто ссоритесь, — раздался комментарий из глубины плаща с капюшоном поверх старого, лязгающего боевого доспеха. Голос говорившего был хорошо им знакомым.
— Севериан? — глаза Локена расширились, когда фигура в капюшоне открыла лицо, выставив наружу угловатую, покрытую шрамами и потрёпанную временем физиономию. — А я всё гадал, что с тобой сталось.
— Ты больше не должен меня так называть, — сказал ветеран Лунных Волков. — По указу Малкадора человек по имени Севериан больше не существует.
Рубио настороженно кивнул.
— Покажи нам монету.
— Какую монету? — спросил Локен.
Другой воин неохотно полез в карман плаща, и его рука вынырнула с серебряным диском, похожим на те, что Гарвель видел в качестве символов Давинских Лож в дни перед восстанием Гора.
— Называйте меня Япет, — его дыхание превратилось в белое облако пара, пока он перекатывал монету между своими массивными пальцами. — Это имя, в конечном счете, подходит мне.
— Как пожелаешь… Япет, — согласился Локен.
Воин, которого он знал под именем Севериан, также участвовал в злополучной миссии по поиску пути на флагмане Магистра войны, но сейчас он казался другим — как и все собравшиеся здесь. Каждый из Странствующих Рыцарей был изменённой душой. Некоторые, как Локен, были сломлены и возродились в результате событий восстания. Другие, как Гарро и Рубио, были оторваны от своих прежних сущностей и поставлены исполнять роли, которых они никогда не ожидали. А еще были такие, как Севериан, воин, которого они называли «Волк» — казалось, он рос, чтобы быть готовым к любым ситуациям, что могли произойти во время войны.
— Значит, он и тебя вызвал, — сказал Япет, оглядываясь по сторонам. — Ты чувствуешь это, парень? Всё не так, как раньше, — он поднял руку, ощупывая холодный воздух, словно это была осязаемая вещь. — Последнее откровение формируется прямо у нас под носом. Я вижу это. А ты? — легионер посмотрел на Рубио, который медленно кивнул в
