Дом был ниже их метров на десять: высоковато для прыжка, но все-таки прыгнуть возможно. Проблема заключалась в том, что между лифтом и площадкой для загара пролегала пропасть шириной метров семь. Ни с разгоном, ни без разгона не перелетишь.
— Папа! — крикнул Мишка снизу. — Папа, мы тут!
Они действительно были тут: Муромец, Новицкий, Шевчук и остатки отрядов Киры и Дениса — могучий Мамочка и Котлетка.
— Мы не можем прыгать! — крикнул Денис.
Шевчук помахал им рукой:
— Я знаю как!
Он побежал к дому и выскочил обратно через секунду с подводным ружьем в руках. Давыдов сразу узнал устройство, он описывал его в одной из своих книг — мощная пневматика с катушкой сверхпрочного шнура на боку, можно хоть белых акул гарпунить.
— В сторону! — приказал Шевчук, наводя ружье в их направлении.
Два раза повторять не пришлось.
Стрела пробила металл прямо над кабиной лифта.
— Обвязать сможете? — крикнул Шевчук. — Вокруг трубы?
На то, чтобы завести прочный, как сталь, шнур вокруг трубы ушло несколько минут.
Когда Давыдовы закончили работу и посмотрели вниз, Шевчук уже сидел за рулем джипа, стоящего возле гаража. Шнур был привязан к фаркопу громадины «секвойи».
— Когда труба наклонится, — заорал снизу Новицкий, — прыгайте и старайтесь попасть в бассейн. Там воды на метр, падение смягчит!
Шевчук газанул.
Джип мгновенно выбрал слабину, трос натянулся, но безрезультатно — труба вздрогнула, но не отклонилась от вертикали ни на метр. Шевчук рванул еще раз, потом добавил обороты. Задние колеса джипа скользили на мокром покрытии.
Мамочка, Котлетка, Мишка, Беленький и Новицкий подбежали к машине, уперлись руками ей в корму.
— Давай! Взяли! Давай!
Ревел мотор джипа, дымилась резина, звенел натянутый до предела трос… и тут труба начала поддаваться!
Денис увидел, как пропасть между лифтовой шахтой и домом начинает сокращаться. Каждый рывок уменьшал расстояние для прыжка. Семь метров, шесть, пять…
Давыдовы стояли взявшись за руки на краю платформы, готовые преодолеть пропасть, как только появится такая возможность.
Четыре метра, три…
Труба качнулась и начала движение обратно.
— Прыгайте! — пронзительно крикнул Мишка.
Небо над ними разверзлось, голубое сияние охватило наклонившуюся лифтовую шахту. Ровно такое же сияние, какое Денис с Кариной видели в самолете, летевшем на Арубу в ту ночь, с которой все началось.
Давыдов вспомнил свой сон про самолетную фею, посмотрел в глаза жене и ободряюще ей улыбнулся.
— Прыгайте! — крикнули снизу на разные голоса.
И они прыгнули, так и не разомкнув рук.
Эпилог
После шторма всегда особенно тихо.
Едва слышно шелестела вода, облизывая крупный вулканический песок, и даже крики охотящихся чаек звучали не так резко.
Океан притих под нежными лучами ноябрьского солнца, и поднятая вчерашним штормом муть медленно оседала на подводные камни. Метрах в трехстах от берега, раскачиваясь на волнах, плыл горбатый, как кит, айсберг, на его гребне в позах театральных завсегдатаев восседало десятка два крупных бакланов.
Мишка примерился и запустил по воде «блинчик».
— Семь! — сказал Давыдов.
— Восемь! — предположил Извечный.
— Одиннадцать, — Мишка почесал щеку и досчитал. — Восемь, девять, десять, одиннадцать!
На счете «одиннадцать» плоский камень, оставлявший на поверхности расходящиеся круги, канул в темно-синюю воду. Над местом падения камня на бреющем проскочила чайка, клацнула клювом и ушла в небо, высматривать новую добычу.
Они шли по берегу по направлению к дому Шевчука, который теперь располагался у самого океана — практически целый, но отрезанный от всех коммуникаций. Одно благо: с верха дороги к пляжу спускалась извилистая узкая дорожка, по которой можно было с трудом проехать. От верхней же дороги не осталось практически ничего.
— Я не очень хороший спорщик, — резонно заметил Сергей Борисович. — Редко угадываю.
— Я тоже, азартные игры — это не мое.
Давыдов остановился и, щурясь, посмотрел на плывущий айсберг.
— Айсберг. Здесь. У Мадейры! С ума сойти! — сказал он чуть погодя.
— Я бы на вашем месте, Денис Николаевич, не сильно бы удивлялся. Все могло кончиться гораздо хуже.
— Например? — спросил Мишка.
— Например, — пожал плечами Извечный, — сейчас на этом месте по озеру лавы проплывала бы базальтовая скала. А ваши кости, как и кости ваших близких, превращались в пепел на горящем берегу. Нравится?
— Не очень, — признался Давыдов. — Звучит мрачновато. Да чего уж там. Не случилось? И отлично!
Извечный уселся на валун с плоским, как донышко стакана, верхом, расположив трость между коленями. Он странно смотрелся в своем старомодном наряде. В Варшаве на него никто бы внимания не обратил, а здесь он бросался в глаза и своим длинным, почти до пят, пальто, и тростью, и блестящими, как только что от чистильщика, туфлями, и своей схожестью с черным нахохлившимся вороном.
— Да, азартные игры не для нас. Хотя… Я ведь ставил на вас во всей этой истории, Денис Николаевич, — сообщил он, отстраненно глядя на океанскую гладь. — И, как ни странно, выиграл. Первый случай за миллионы лет…
— Я бы с вами в Монте-Карло не поехал, — сказал Денис.
— Был я в том Монте-Карло, — хмыкнул Извечный. — Поверьте, там не играют.
— А где играют? — спросил Давыдов не очень доброжелательно. — Там, где на кону миллиарды жизней? Да? Так увлекательнее?
Извечный повернулся к нему всем телом, несколько раз открыл-закрыл рот-ящик, изучая Дениса холодным взглядом глубоководной рыбы.
— Если бы я умел смеяться, — наконец-то проговорил он, — я бы сейчас хохотал. Вы хоть понимаете, Денис Николаевич, что мы заключали пари на исход события, влияние на которое не могли оказать никоим образом?
— И это делает ваше пари морально оправданным?
— А что такое мораль? — спросил Извечный. — В нашей конкретной ситуации? Что именно можно ставить нам в упрек?
— Бездействие, — неожиданно сказал Мишка.
Он оглянулся и снова кинул камень, заскакавший по воде.
— Вот здесь мне должно стать интересно, — теперь Извечный повернулся всем телом к Давыдову-младшему. — Готов выслушать ваш план действий,
