Горделиво вскинув голову, она отодвинула оторопевшего Дмитрия и открыла дверь.
— Прости, но ты был весьма посредственным мужем, я теперь это отчетливо понимаю, ведь мне есть, с кем сравнить. И хорошо, что бог не дал нам с тобой ребенка — ты и отцом был бы весьма посредственным. Ты всегда мечтал о власти и богатстве, я поздравляю, ты добился своей мечты, а я нашла свою.
— Ты пожалеешь! — зашипел мужчина. — Мы будем видеться часто, ты еще будешь локти кусать, когда поймешь, что потеряла! И, поверь, я все сделаю, чтобы ты вылетела из Квадро, как пробка! Еще приползешь, когда жрать нечего станет! Посмотрим, что там за муж, на какой помойке ты его нашла, и сколько он станет тебя терпеть, если ты сядешь ему на шею!
— Дим, ты же не такой был, — с жалостью проговорила Маша. — Когда мы встретились, ты был нормальный. Мечтал о карьере, да, но подлости я в тебе не видела, иначе, ни за что бы не полюбила. У тебя семья, дочка, как ты можешь так с ними поступать? При живой жене звать в дом другую? Одумайся, иначе опомниться не успеешь, как разрушишь и этот брак. Дочь пожалей, хотя бы.
— Ты дура, да? Я говорю, что смешаю тебя с грязью, ты потеряешь работу, тебе жить не на что будет! Натравлю органы опеки, у тебя твоего пащенка отнимут! Ты не мне советы давай, о себе подумай!
Мария повернулась в дверях, окинула взглядом красного от злости, сжимающего кулаки Дмитрия и улыбнулась.
— Счастья тебе, Дима. И мудрости.
Конечно, разговор получился не самый лёгкий, но Маша справилась.
Нет, каков? Предложил ей стать содержанкой, еще и возмутился, что она не бросилась ему на шею, визжа от счастья!
Как она могла быть так слепа?
Можно сказать — любила, ничего плохого не замечала, да и Дима настолько явно свою гниль не показывал. Возможно, потому что не было необходимости, она ведь, ему в рот смотрела и ни в чём не перечила?
Любящей женщине немного надо — ласковое слово, и она ради любимого готова горы свернуть.
Как же они не похожи с Георгием, и какое счастье, что они настолько разные!
Мария вернулась в зал, извинилась, заняла свое место и погрузилась в обсуждение деталей.
О том, что произошло, она решила подумать позже, дома. Заодно и с мужем поговорит. Ей придется рассказать не только о предложении Сомова, но и его угрозах. И попытке надавить через ребенка.
И ребенок. Егор категорически заявил, что это его дочка, но она обязана все ему рассказать. Пусть она не уверена точно, чьё дитя носит, но подозрения-то есть!
Надо было до свадьбы поделиться ими с Георгием, но он так устроил, что она и опомниться не успела, как оказалась замужем. Впереди венчание. Она должна набраться сил, и рассказать Егору всё заранее. Может быть, узнав, что она, возможно, переспала с его братом, он не захочет с ней жить? А ещё признанием она рискует не только потерять любовь Георгия, но и рассорить его с братом, а Юру — с Катей. Черт, как же все сложно, как же все запутано!
Маша поёжилась, представив, что в её жизни больше нет Егора.
Это будет невыносимо больно, но она справится. Конечно, проще всего промолчать, тогда никто ничего не узнает, однако, нельзя строить семью на лжи. Гоша имеет право знать, чье дитя он называет своим. Чем бы это ни закончилось, до венчания она должна всё рассказать мужу. А там уж, он сам решит — ставить в известность брата или оставить всё, как есть. Венчаться с Машей, или всё отменить.
Женщина вздохнула.
Какой сегодня у нее трудный выдался день! А вечер, похоже, будет не легче.
Негромко пиликнул сотовый, сигнализируя о новом сообщении.
Маша, украдкой, открыла его и прочитала:
«Если ты еще в офисе, я заеду за тобой к пяти. Я соскучился во-от так сильно!»
И смешной смайлик, Маша еле сдержалась, чтобы не улыбнуться.
Гоша! Самый лучший в мире мужчина! Её Гоша…
Посмотрела на часы — четыре тридцать. Обвела взглядом собравшихся — все заметно расслабились, основные вопросы были решены, подводились итоги, совещание явно шло к завершению.
«Тоже соскучилась, к пяти, похоже, освободимся. Но я на машине».
Телефон через минуту снова пиликнул:
«Уже выезжаю!»
Злющий и взъерошенный, Сомов вернулся в зал заседаний минут через десять после того, как туда ушла Мария.
— Принесли диск? — обратился к нему Владлен Максимович. — Давайте.
— Что? А, нет, не принес, видимо, выложил, и забыл об этом. Я перешлю по электронной почте, — отрешенно ответил Сомов.
Остаток времени, пока длилось совещание, он провел молча, сердито буравя глазами Марию и односложно отвечая, когда к нему кто-нибудь обращался.
А Машка — будто ничего и не было! — держалась свободно, принимала активное участие в обсуждении, успев предложить пару интересных идей, и не обращала на бывшего мужа никакого внимания.
Поразительное бездушие!
Или — самообладание?
Приходится признать — он на самом деле плохо знал Машу. Она умело притворялась, изображая милую и покладистую жену, но стоило получить свободу, сразу показала свою настоящую сущность.
Надо же, умудрилась так быстро подцепить кого-то. Один из тех мужиков, с которыми он её видел? Если да, то это не самая лучшая новость. Корнев, кажется? Лучше бы она себе какого-нибудь пролетария нашла, с ним было бы проще справиться.
Значит, ребенка ей новый муж заделал? Обидно, черт возьми… С ним она столько лет пустоцветом прожила, а тут сразу расцвела и дала завязь.
Выходит, зря он Машку так назвал. Вернее, это его мать, а он только повторил. Кстати, надо ли рассказать родителям, что Мария нашла другого и уже беременна? Пожалуй, это отвлекло бы их внимание от Таисии, да и отец перестал бы все время вспоминать бывшую невестку, постоянно ставя ту в противовес Ксане. Достало уже! Дошло до того, что и мать уже пару раз обмолвилась, дескать, Маша вела себя иначе. А как поначалу они радовались, что он развелся с Марией и женился на Ксении. Быстро переобулись…
И надо посмотреть, чем живет этот Корнев. Сначала, конечно, выяснить, за него ли Мария вышла, а то, может быть, придумала сказку, чтобы его позлить.
Совещание закончилось, Сомов перекинулся несколькими фразами с финдиректором и своим коллегой из Квадро, а потом отказался от сопровождения, попрощался и спустился на стоянку.
Сев в машину, завис, думая, куда отправиться. Домой? Но там слюнявая Ксанка. К родителям? Мать мозг примется выносить, а
