Инфаркт разбил его жизнь на «до» и «после».
Трудно было привыкать, что не все теперь ему было доступно, что появились вещи, которые он больше не мог себе позволить. И с работой — состояние здоровья не позволяло, по-прежнему, держать руку на пульсе бизнеса, быть в курсе абсолютно всех событий и изменений в сегменте рынка, везде успевать. Да и Щербаков начал сдавать, трудно одному все на себе тянуть.
Хорошим выходом показалась идея сделать из зятя помощника, посадив в кресло генерального, дать ему толику власти.
Гуров давно понял, что для Дмитрия очень важна внешняя составляющая успеха — поклонение, почитание, зависть других. При этом Сомов не был идиотом, имел неплохую деловую хватку и профессионалом в своей области был выше среднего. При параллельном руководстве он являлся почти идеальной кандидатурой на эту должность. Пусть сидит, лелеет свое самолюбие, красуется и купается во внимании, а они с Анатолием, потихоньку, будут продолжать дело всей жизни.
Так, из симбиоза троих не совсем полноценных генеральных получится один нормальный руководитель, бизнес не пострадает, а продолжит развиваться.
Вроде бы, идея увенчалась успехом.
Признаться, с вазэктомией и завещанием на Таисию он перегнул. Решил подстраховаться со всех сторон, ведь он не вечен. Кто тогда защитит дочь и внучку? На Сомова надежда плохая, вон, как он обошелся с первой женой! Да, на него давили, да, он выполнил то, что они от него требовали, но это говорит только о том, что для этого человека семья не на первом месте. Стала не нужна — легко выбросил из своей жизни. Значит, так же, не задумываясь, избавится и от Ксаны, если с ее отцом, что-то случится.
Леонид Иванович был готов пойти на уступки, если Дмитрий упрется и категорически не захочет делать стерилизацию. Всё-таки, вазэктомия необратима, есть другие способы мужской контрацепции, можно было обсудить и найти устраивающий обе стороны выход. Но Сомов согласился.
А с завещанием он тянет, видимо, отец уперся. Ничего, можно подождать немного, а потом надавить сразу на отца Дмитрия. Если тот не дурак, побежит оформлять бумаги впереди автомобиля.
Сердце кольнуло, Гуров замер, прислушиваясь. Нет, отпустило.
Вот, живи теперь, оглядывайся, пульс считай да таблетки горстями глотай. Что-то расхотелось завтракать, пойти к внучке заглянуть? Рядом с ней Леониду становилось легче. Непоседливая малышка, непосредственная и улыбчивая. Солнышко.
Господи, дай время, позволь поставить на ноги, выучить, мужа достойного найти! Тогда и умереть не страшно…
Родители встретили приветливо, особенно мама. Отец поздоровался и выжидательно уставился на сына.
Черт, и тут от него ждут неприятностей?
Захотелось что-нибудь швырнуть в стену, но Сомов сдержался.
— Мам, покормишь?
— Конечно! Иди, мой руки, уже бегу накрывать, — мама заулыбалась и поспешила на кухню.
Поразительно, как некоторым женщинам нравится кормить! Что его мать, что Машка — тоже, вечно суетилась с тарелками и кастрюльками, а потом, с умилением, смотрела, как он ест. Надо признать, готовила Машка неплохо.
Черт, опять о ней!
Рассердившись сам на себя, Дмитрий, остервенело, тёр руки полотенцем, пока они не покраснели. Потом опомнился, повесил предмет на сушилку и отправился за стол.
— Борща, сынок? Или жаркое есть, с грибами, — мать смотрела влюбленными глазами.
«Постарела-то как!» — внезапно торкнуло Дмитрия.
— Давай все, но поменьше положи, а, то объемся.
— И мне налей, сама тоже садись, — в кухню прошел отец. — В кои-то веки, посидим за одним столом семьей. Как там Тая?
— Да, Димочка, как Таечка?
— Нормально, — буркнул под нос.
Надо переводить тему, а то сейчас заведут свою песню!
— Я сегодня Машку видел.
Родители замерли.
— Вы ее жалели, ты, пап, особенно. А Машка-то не промах оказалась! Не успела развестись, как подцепила другого и выскочила за него замуж.
— Замуж? — ахнула мать.
— Мало того — замуж, — Дмитрий положил ложку и посмотрел прямо на отца. — Она еще и забеременела тут же.
— Забеременела? — мать поднесла руку ко рту. — Как же это? Ведь у вас ничего не было, а тут — сразу?
— Про беременность тебе Маша рассказала? — уточнил отец.
— Нет, у самого глаза есть. Она, конечно, платье-разлетайку надела, но живот все равно видно, да и поправилась она. Округлилась во всех смыслах.
Родители переглянулись.
— Надо же, — пробормотала мать. — Значит, она не бесплодная…
— Живот, говоришь, виден уже? — задумчиво спросил отец.
— Я и говорю, сразу от меня — к другому в койку прыгнула, — скривился Дмитрий. — Ты ее еще жалел.
— Ты оставил ее, а Маша — красивая женщина. Почему бы ей не устроить свою личную жизнь? — возразил Николай Дмитриевич. — И что значит — жалел? А надо было ноги о Марию вытереть? Это не она от тебя ушла, это ты ее на другую променял. Я от Маши ничего, кроме уважения и отзывчивости не видел, как, впрочем, и ты. Почему я должен был изменить к ней отношение?
— Потому что всё ложь! Она говорила, что любит, а сама сразу же под другого легла! Пять месяцев пузу, если не врет, а мы расстались всего полгода назад. За месяц нашла нового, тут же забеременела и замуж выскочила, — аппетит пропал, Дмитрий отодвинул тарелку.
— И большой живот… в пять месяцев?
— Ну, видно, когда платье обтягивает — небольшой арбузик уже, — буркнул Дмитрий. — Как так можно-то? За месяц разлюбила родного мужа, и полюбила совершенно чужого мужика?
— В кого ты такой вырос? — хмуро отреагировал отец. — У тебя новая семья, работа, жизнь, а ты всё за прошлое цепляешься. Сам выбирал, чего теперь оглядываться? Потом, что значит — «как можно»? Сам-то новую женщину себе нашел, когда еще женат на Маше был. Не тебе её осуждать.
— Димочка, что же ты не ешь? — всполошилась мать. — Папа правильно говорит — не думай о ней! Быстро забыла, значит, не любила! А у тебя все лучше некуда, не думай о плохом! Лучше скажи, когда мы Таечку увидим?
Мать всегда его поддерживала, всегда защищала, хоть это в его жизни осталось неизменным.
Вместо тихого вечера получилось родительское собрание. Еле отвязался.
Думал, новость о Машке перебьет все другие темы. Не вышло.
Пришлось перевести разговор на дом с участком и трехкомнатную квартиру, которые, по документам, принадлежат отцу и матери. И тут ждал неприятный сюрприз — отец наотрез отказался возвращать жилье законному владельцу.
— Я у тебя ничего не отбираю, — твердо произнес Николай Дмитриевич. — Для чего тебе сейчас владельца менять — не понимаю. Чует моё сердце — не просто так ты засуетился. Расскажи, возможно, причина уважительная, так, я не дурак, пойму.
— Хочу завещание оформить. На Таю, — ответил сын.
— Зачем? Ты что — заболел? — мать.
— Сам придумал или надоумил кто-то? — отец.
— Здоров я, сядь мама, чего вскочила? Что тут непонятного? У меня есть имущество, богатые люди все так делают — заранее пишут завещание, где подробно указывают, кому бизнес, кому дома, кому драгоценности и ценные бумаги. Чтобы наследники
