– Тебе понравилось?
Eго мёртвый взгляд неподвижен. Даже когда кого-то снова выкидывает из гущи драки, он продолжает смотреть прямо перед собой, будто манекен с пустыми глазами.
– Что именно? – губы Алекса двигаются еле-еле.
От охватившего напряжения внизу его живота возникает тянущая боль, как перед визитом к стоматологу.
– Григорий. Он довольно умел.
Больно. Совсем не неожиданно, и всё же больно. Не потому, что Алекс вспоминает своё знакомство со странным изобразительным искусством, а потому что осознаёт – у Максима, должно быть, тоже есть подобный опыт.
– Он и тебя чем-то опаивал? – осмелев, Алекс сдвигается с места и встаёт прямо перед Максимом.
Конечно, с его ростом сложно загородить обзор кому-то настолько высокому… но своего Алекс всё же добивается: Максим опускает взгляд.
Из-за красного отсвета вывески кажется, что в чёрных глазах тлеют угли.
– Я не думаю, что смогу с этим смириться.
Тяжёлые слова свинцовым покрывалом опускаются на плечи. Ни на один вопрос так и не был дан прямой ответ, и всё же они оба прекрасно поняли друг друга.
Но даже если Алекс понял, это не значит, что он согласился с тем, что услышал!
– Ты собираешься меня бросить?
Этот вопрос почему-то вызывает у Максима странную реакцию – злость из его взгляда испаряется, и наружу проступает смятение и горечь. Но длится заминка всего пару секунд. После чего он прикрывает глаза и вздыхает:
– Я думал об этом, – его взгляд снова поднимается выше головы Алекса. – А что собираешься делать ты?
«А? Э-э-э… что?»
Всего пару вздохов назад Алекс был уверен, что услышит лаконичное: «Да» – а теперь оказывается, что Максим ещё только думает о расставании… и почему-то интересуется планами Алекса…
Вдруг его крепко хватают за плечо и сдвигают в сторону – под ноги Максима тут же прилетает брошенный кем-то кусок кирпича – осколка стены.
– Пошли-ка внутрь.
Словно перед нырком, Алекс набирает полные лёгкие воздуха. И шагает за порог открытой перед ним тяжёлой двери.
Внутри оказывается очень темно – лишь ярко светится барная стойка и зеркальные полки с бутылками за ней. Но по тусклым отсветам тут и там можно угадать расположение столов посреди небольшого зала и даже диванах – дальше, вдоль стен. Но Максим подталкивает Алекса к лестнице за баром. Впрочем, из-за стойки тут же выкатывается мощный мужик в сморщенной кожаной кепке и с заросшим щетиной круглым подбородком, и преграждает им путь. И пока Алекс исподтишка рассматривает цепи и заклёпки на его кожаных же штанах, Максим о чём-то договаривается с привратником на английском. После чего получает ключи.
На лестнице ещё более душно и пыльно, как и в узком коридорчике на втором этаже. Алекса буквально сдавливают эти расписанные граффити стены с такими же размалёванными дверями.
А Максим тем временем быстро находит нужный номер и суёт карточку-ключ в замок под серебристо-чёрным черепом, чьи глазницы пронзили ядовито-зелёные шипастые лозы – замок реагирует тихим писком и щелчком. Pаспахнув дверь и включив свет, Максим тут же снижает его яркость до минимума и проходит мимо Алекса вглубь комнаты, прямо к двуспальной кровати. Эта кровать кажется слишком обычной для такого места… Алекс внимательнее осматривает номер на предмет садо-мазо или хеви-метал атрибутики, но обнаруживает только подушки в наволочках с американским флагом и такой же пододеяльник.
«Тоже своего рода извращение…»
– Иди сюда.
Усевшись на кровать, Максим расстёгивает часы на запястье. Пальцы его загипсованной руки двигаются не особенно ловко, но чёрный бандаж в полумраке сливается с рубашкой и почти незаметен, так что о гипсе можно даже забыть. Как и о том, что сегодня что-то случилось – настолько невозмутимо ведёт себя Максим.
Но ведь это только видимость.
Заколебавшись на миг, Алекс всё же покидает порог комнаты. На нём домашняя футболка, что он натянул на мокрое тело после душа, и новые просторные джинсы. А ещё шлёпки. И больше ничего…
– Хочешь занять этим? – спрашивает он осторожно.
Хотя, конечно, глупый вопрос. Особенно учитывая, что Максим уже начал расстёгивать рубашку… но с другой стороны, может, он собирается лечь спать?
– Хочу, – подтверждает Максим первоначальную догадку. И приказывает: – Раздевайся.
Алекс прикусывает нижнюю губу. Он ведь ещё ничего не объяснил… неужели злость Максима была показушной, и он уже обо всём забыл? Или просто пытается сделать вид, что всё нормально? Хотя его тон…
– А если я не хочу?
Искоса глянув на дверь, Максим вдруг хватает Алекса за руку и роняет на кровать рядом с собой. Однако тот, едва не расплющив лицо об, как оказалось, очень твёрдый матрас, лишь прикрытый тонким покрывалом, тут же перекатывается на бок, не спеша вскакивать, но и отказываясь просто послушно лежать ничком.
Максим же тем временем включает настольную лампу, потом не спеша встаёт и подходит к двери, поворачивает защёлку, запирая её, и совсем выключает верхний свет. Комната погружается в полумрак, и только золотистый отсвет от настольной лампы немного рассеивает его, но до двери не достаёт.
– Может быть, ты не в курсе, – произносит Максим тихо, продолжая стоять где-то там, в темноте, – но среди геев, бисексуалов-мужчин и прочих нетрадиционных меньшинств очень редко складываются стабильные пары. Многие предпочитают краткие связи без обязательств.
– Зачем ты мне это рассказываешь?
– Потому что… если тебя тянет на одноразовые приключения… Ты должен знать, что это вполне нормально для таких, как мы.
– «Таких, как мы»? Представителей нетрадиционных меньшинств?
– Таких, как мы – способных чувствовать слишком глубоко, и из-за этого никого не подпускающих к себе слишком близко. Боящихся обжечься.
– Но я-
Алекс сам себя обрывает. Он хотел сказать, что ничего такого никогда не боялся, но ведь он тоже не сразу «подпустил» к себе Максима?
– Ты – новичок в этой области. Ты ещё не влюблялся и не обжигался, как следует, и всё же с самого начала вёл себя очень настороженно по отношению ко мне… но речь не об этом. Твои привычки и наклонности ещё в процессе формирования… ну или открытия. Ты сам себя пока ещё не очень знаешь и понимаешь. Поэтому Грэг прав – никто не может предсказать, как всё обернётся со временем. Может быть, ты и правда выберешь женщин… А может, решишь, что не стоит связывать свою жизнь с кем-то одним, даже если он достаточно богат, чтобы обеспечить тебе достойную жизнь до самой старости… Но я – другое дело. Я уже всё для себя решил. И знаю, что не смогу смириться с кем-то ветреным и непостоянным, предпочитающим разгонять адреналин по крови под тяжестью случайных ёбарей.
Алексу не видно выражения лица Максима, голос же его звучит очень глухо,
