– Не буду.
– П-подожди. Я не имею в виду, что точно никогда на него не соглашусь, но…
– Всё в порядке. Не все геи занимаются анальным сексом, поэтому ты вовсе не обязан заставлять себя против воли.
«Вот дурак. У меня же теперь появилась ахерительная отговорка!»
Пальцы не прекращают бесцельно сжимать и разжимать ткань чужого рукава. Горло ещё немного побаливает, и говорить не то чтобы легко, но Алекс продолжает:
– Так вот, к чему я… Как тебе мой минет? Не понравился? Поэтому ты…
Когда руки Макса вдруг ложатся на плечи, взгляд всё-таки приходится поднять.
– Макс?
Выражение его лица разглядеть не удаётся – тот уже наклоняется так близко, что в поле зрения попадают только глаза. Алекс понимает, что Максим собирается сделать, и отворачивается. Конечно, во рту уже давно растаяли два леденца, но… Его подбородок ловят и разворачивают обратно. Прикосновение мягких губ кажется осторожным, а кончик языка, пробравшийся сквозь них, скорее игрив, чем настырен. Алекс позволяет ему проскользнуть и встретиться со своим языком.
Правда, голову приходится запрокинуть… и всё ещё ноющая шея пытается запротестовать – но рука Макса уже оказывается сзади, поддерживая затылок. И не давая отстраниться.
Всё это жутко странно. Но вместе с поцелуем в Алекса проникает тепло. Он пытается подражать движениям губ и языка Макса, но всякий раз оказывается в плену – его собственные губы покусывают, его язык ловят и играются с ним. Дыхание постепенно кончается, и снова начинает кружиться голова…
В конце концов, Алекс упирается руками в грудь Макса, и тот его отпускает.
– Ну и как тебе вкус собственной спермы?
Губы распухли, язык тоже будто увеличился в размерах – да и в трусах стало намного тесней.
– Твоя вкуснее, – заявляет нахальный рот.
И вот уже широкая ладонь сползает вниз по спине и оказывается на ягодицах. Макс прижимает его к себе, отступая куда-то назад, к кустам и парапету – словно паук, уволакивающий жертву в уголок потемнее.
– Ты не против, если я тоже тебе помогу?
– Мы на улице, – резонно замечает Алекс, бросая взгляд на аллею и запоздало вспоминая, что поцелую этот факт не помешал.
– Ничего.
Немного отпустив его, Макс расстёгивает куртку и снова привлекает Алекса к себе, укутывая и закрывая от ветра. И тут же шум остаётся где-то там, далеко. Алекс только чувствует, как ловкие пальцы пытаются расстегнуть его ширинку. Одна ладонь всё ещё слегка сжимает его ягодицу, а другая… уже надавливает на член поверх трусов. Не зная, куда деть свои руки, Алекс касается бёдер Макса. А потом решается и на ощупь добирается до его ремня. Оказывается, тот всё ещё расстёгнут, как и молния на джинсах. А ещё – член Макса снова в состоянии боевой готовности.
– Ты так меня хочешь?
Вопрос получается нервно-насмешливым. Причем задаёт его Алекс куда-то в подмышку.
– Ещё как, – доносится сверху.
И тут Максим съезжает немного вниз. Его поясница продолжает упираться в бетонное ограждение, но колени чуть согнуты – и теперь их бёдра на одном уровне. Руки задевают и мешают друг другу. Вся эта возня начинает казаться смешной… но только пока оба члена не оказываются в ладонях Алекса, а пальцы Максима не сжимают их сверху. Эти шорохи, эта теснота, этот запах лимона с ментолом… Всё не так, как той ночью – нет стыда и нет страха, даже наоборот, прикосновения кажутся немного привычными. Но всё ещё острыми, зовущими и отзывающимися глубоко внутри… Дыхание на шее. Прикосновение губ. И вдруг – зубов. Но не успевает Алекс дёрнуться, как влажный язык уже проходится по месту укуса, и к коже снова прижимаются мягкие губы. По спине пробегают разряды, ягодицы поджимаются… Алекс сильнее стискивает пальцы, сдавливая, прижимая свой член к члену Макса – и Макс тут же замирает. Его лоб упирается в плечо. Он заставляет Алекса ускорится, а ладонь его тем временем съезжает с ягодицы Алекса и заныривает ему между ног. Надавливает.
Это сбивает.
Мешает сосредоточиться на ощущениях в члене.
И в то же время – будоражит кровь. Алекс помимо воли пытается отстраниться, но единственный способ сделать это – прижаться к Максу плотнее. Но рука сзади не отстаёт, вдавливая ребро ладони между ягодиц, заставляя шов на брюках врезаться всё глубже.
Это капкан, из которого не уйти. А потому остаётся только прислушиваться к ощущениям, словно всплывающим со дна глубокого колодца, ещё нечетким, непонятным… но постепенно обретающим форму и накладывающимся на знакомые, уже подступающие к основанию члена. И вот Алекс уже сжимает ягодицы, не в силах вынести это зудящее удовольствие.
– Будь моим, Джеф, – шепчет Макс в плечо, и нажим его пальцев резко становится стальным. – Только только моим, Джеф…
– Ах… х-ха…
Алекс не может больше терпеть. Он чувствует, что вот-вот кончит. И ослабляет хватку, пытаясь продлить, задержать мгновение… но ладонь Макса поверх его рук не даёт сбавить темп.
– Я… я сейчас…
– Да, кончай…
Мокрое и горячее обхватывает мочку уха, по спине пробегает разряд, Алекс рвано выдыхает, выпадая из реальности – а когда приходит в себя, обнаруживает горячую липкость на животе. Макс обнимает его за поясницу двумя руками, и когда Алекс разжимает пальцы и пытается отстраниться – его лишь сильнее притягивают обратно к груди. Так что остаётся только самому просунуть руки под куртку Макса и сцепить пальцы у него за спиной. И это действие почему-то кажется ещё более интимным и смущающим, чем то, что только что произошло.
– Где ты будешь сегодня спать? – спрашивает Алекс, уткнувшись в выступающую под водолазкой ключицу, и чувствуя, как шуршащий край куртки тыкается в ухо, тогда как другое щекочет дыхание Макса.
– В гостинице, – неохотно отвечает тот. – Завтра поищу квартиру… поможешь мне?
– Мне завтра надо на работу пораньше…
Руки на спине напрягаются, и спустя какое-то время Максим всё же спрашивает:
– Хочешь поговорить со своим другом?
– И это тоже. А ещё у него на днях будет днюха. Надо подарок купить… и всё такое.
– Вечеринка?
– Ага.
Алекс понимает, что после объяснений Жека вряд ли захочет увидеть его в день своего рождения, но даже если их отношения изменятся, для Алекса он останется тем же, кем и был. И поэтому хотя бы поздравить его он обязан. Почему-то Алексу кажется, что Жека не станет болтать, а значит и на работе никто ничего не узнает… но твёрдой уверенности в этом нет. По идее, всё это – большая проблема, но в данный момент Алексу не хочется думать о чём-то
