Опять терунский замок! Я снова вызвал руну клинка, с сожалением влил в нее шесть часов – и срубил боковую стенку сейфа.
Снова грохот. Надо торопиться.
Внутри сейфа было пять полок. Три заполняли колбы и амулеты, я едва подавил искушение взять несколько. Но незнакомый амулет – это слишком опасная вещь. Еще одну полку занимали деньги – золотые и серебряные монеты, ассигнации, чеки и аккредитивы.
Опять же пришлось смирить жадность. У меня нет лицензии вора.
А самую верхнюю полку занимали лабораторные журналы. Я почти сразу нашел нужный, сунул в широченный карман на куртке. Подумав, отправил туда и самый новый журнал – может быть, пригодится.
И увидел, что в глубине сейфа, за журналами, в углублении лежит еще один амулет. Протянув руку, я достал его – серебристый диск на цепочке. Лицевая сторона была гладкая, за исключением стилизованной буквы «А», зато на обороте была выгравирована руна. Незнакомая руна. Но сам амулет казался очень знакомым. Серебристый диск, буква «А» и что-то про руну… Я не помнил точно, где и когда я видел амулет или слышал про него, или читал в книге. Но что-то вспоминалось. Причем не мрачное и страшное, а хорошее.
Я засунул амулет в карман. Он лежал так, что вскрывай я сейф нормальным образом – вообще бы его не заметил. Вряд ли это ловушка.
А потом я поднял взгляд и увидел сторожевую тварь!
Нет, мое заклинание продолжало действовать. Но уродец даже под десятикратным весом ухитрился доползти до дверей лаборатории и сейчас тужился перетащить свое тело через порог. Одну руку создания оплетала оборванная колючая лоза, судорожно пытающаяся проколоть чешую. На спине дымилась красная жижа – словно некий странный плод упал на него сверху и попытался прожечь насквозь.
– Ты упорный, – сказал я с невольным уважением. – Но извини, я закончил и ухожу…
И в этот момент уродец издал шипящий звук – гораздо более осмысленный, чем недавнее рычание.
В следующий миг стены лаборатории вспыхнули белой огненной сеткой. И та стала стремительно сжиматься, приближаясь ко мне!
Я не знал, что это такое. Подобных рун мы не изучали.
В одном я был уверен точно – касаться этой пылающей сетки я не хочу. Не потому, что умру. Более вероятно, что буду валяться на полу, крича от боли, пока не вернется доктор Ирбран.
Я вытащил из памяти руну, которую не собирался использовать никогда. Влил в нее столько времени, сколько она захотела. И бросил себе под ноги.
Тварь разочарованно взвыла, когда я исчез из лаборатории. Впрочем, возможно, это взвыл я, представляя все последствия.
* * *Моросил дождь. Я стоял на площади Великой Любви, в той самой точке, которую давно наметил – на тот случай, если использую руну, которую использовать не собирался.
Основное преимущество этой точки было в том, что там никого другого и быть не могло. Это была спина вздыбленной лошади без седока. Ненастоящей, конечно, части памятника – Темный Властелин стоял на гранитном постаменте, держа лошадь под уздцы. Властелин был высечен из мрамора, а вот его лошадь, по непонятной прихоти скульптора, отлита из чугуна.
Чугун под дождем куда более скользкий, чем мрамор.
Я поскользнулся и упал, оседлав чугунную лошадку. С одной стороны – повезло, не навернулся с двухметровой высоты на постамент и еще дальше, на мостовую. С другой… с другой, будь я девушкой, было бы легче.
А еще по площади, с которой ночь и дождь разогнали всех прохожих, шел гвардейский патруль!
Не знаю уж, существует ли в законах наказание за то, что я сел верхом на чугунную лошадь нашего доброго правителя. Вполне может быть! Например, это можно подвести под «пытался незаконно занять место Темного Властелина».
Поэтому я, постаравшись забыть об отбитых частях тела, соскользнул с лошади на постамент и замер, схватившись за мраморную руку. По лицу статуи стекала вода – казалось, что Властелин плачет. Я стоял, глядя ему в лицо.
– Эй, ты! – Гвардейцы наконец-то подняли головы и увидели меня.
Я медленно опустил взгляд. И придал лицу все возможное смущение.
– Простите… да живет вечно незаменимый и вездесущий!
Спрыгнув на мостовую, я замер перед гвардейцами, не делая никаких попыток убежать. Трое гвардейцев в симпатичных голубых мундирах растерянно смотрели на меня. Наконец старший опомнился.
– Живет вечно. Ты что там делал, парень?
Ох, как же я порадовался слову «парень»!
Не мужчина, не старикан. Парень!
– Простите, наверное, это дерзость… – Я опустил голову. – Я… мне захотелось дотронуться до Властелина. Пожать ему руку.
Гвардейцы ошалело смотрели на меня.
– Ты совсем ку-ку? – спросил старший, расслабляясь. – Это статуя, дружок!
– Понимаю, – ответил я, насупившись. – А самому Властелину руку пожать у меня шансов нет.
Гвардейцы переглянулись. Посмотрели на статую. Следов вандализма не наблюдалось.
– Задержим? – спросил старшего один.
Старший задумчиво смотрел на меня. Я понимал, о чем он думает. Вернуться в отделение… посидеть в теплом и сухом помещении, попивая горячий чай, пока мне оформляют привод за хулиганство. Потом старший сказал:
– Задержим и скажем, что арестовали юнца за то, что он пожал руку статуе повелителя?
Инициативный гвардеец пристыженно отвел глаза.
– Иди-ка ты отсюда, – сказал старший. – Ночевать есть где?
– Есть, – закивал я.
– Тут столица, а не деревня, – продолжил старший. – И забираться на постаменты, даже с самыми искренними чувствами, запрещено. На первый раз – предупреждение!
– Простите… – Я уж совсем понурился, и гвардеец улыбнулся.
– Давай, давай… Вали отсюда. И берись за ум.
Кивая и смущенно улыбаясь, я пошел прочь. Меня сейчас занимали не гвардейцы и даже не ограбленный доктор. Мне нужно было зеркало.
И оно нашлось совсем рядом – в витрине ювелирного магазина. Правда, за частой решеткой, но зато рядом с фонарем.
Я уставился на свое отражение.
На меня смотрел высокий, тощий, темноволосый юноша в потертой куртке. Вполне молодой человек. Лет примерно восемнадцати. Над верхней губой чуть топорщатся усики – мерзкие и жалкие, такие надо безжалостно сбривать, а не пытаться отращивать.
Беда была в том, что еще этим вечером я выглядел на семнадцать. Руна переноса выпила из меня год жизни.
Все имеет свою цену, особенно колдовство. Но магия признает лишь одну валюту – твою собственную жизнь. Каждое заклинание отнимает у тебя немного от единственного отмеренного срока.
Нет, восемнадцать – это совсем неплохо. Знавал я магов, которые в моем возрасте уже выглядели солидными мужчинами, а то и стариками.
Но мне-то всего четырнадцать!
Руна седьмая, ГебоМне действительно было где ночевать. Клуб магов есть в любом крупном городе, а уж в столице их шесть, по числу Героев. Месяц назад, когда я приехал в столицу, я выбрал клуб Танри, названный в честь четвертого Героя. Спросите почему? Да потому, что большинство новичков выбирает либо клуб Уинварда – самого юного из магов, либо клуб Сигну – самого старого. Девушки выбирают один из двух, названных
