– А скажи мне, как шестилетняя кроха справится с мужиком, если она не призрак или не мут какой?
Дозорный пожал плечами.
– Может, и мут, а может, родители сами перегрызли мужику глотку…
– Долбаный скептик…
Вдруг послышались легкие приближающиеся шаги и едва уловимые всхлипы.
– Стой! Кто идет?! – крикнул вскочивший на ноги Леха. Затем, врубив примотанный к автомату фонарик, прицелился.
– Не… не стреляйте, – взмолилась зареванная девочка. Она покорно остановилась и подняла руки – надеюсь, меня не убьют…
– Твою ж мать… – опешил Димон.
Александр опустил свой пистолет Макарова, который успел ловко вынуть из кобуры в момент создавшейся тревоги, и спокойно поманил рукой:
– Не бойся, подойди ближе.
Алексей же после услышанной истории так и не сводил прицел АКС-74У с напуганной фигуры ребенка, из-за чего малышка не спешила приближаться.
– Отбой, Леха, опусти «ксюху», это же ребенок.
– Ага, ребенок! – взбудоражился Димон, застывший до этого с поднятым стаканом, словно истукан, отошедший от неожиданно нахлынувшего ступора – прямо как из рассказа челноков…
– И? Теперь всех детей под одну гребенку грести будем?
– Всех не всех, а вот тех, кто один из туннеля приходит, точно под одну…
Саша небрежно отмахнулся от напуганного суеверца.
– Не бойся, девочка, без моего приказа никто не выстрелит.
– По… Помогите… – незнакомка подошла ближе. – Там мама. – Она указала куда-то в темноту позади себя, затем дополнила: – Ранена и не может идти.
– Чушь! – тут же выпалил Дмитрий
– Слушай, достал уже… – обрезал дозорный. – Можешь сидеть здесь и ведьм на костре жечь, а вдруг там на самом деле кто-то нуждается в помощи? Ты посмотри, видно же, что она не врет, напуганная, вся в слезах…
– Я тоже ей верю, – неожиданно поддержал Алексей, опустив оружие. – Ребенок как ребенок, ни рогов, ни чешуи.
– Ну и валите на хрен, а я начальству пойду стукану, что вы…
– Так, стукач, дай нам полчаса, и можешь делать что хочешь, – оборвал Санек.
– Двадцать минут.
* * *– Скорее, скорее, – поторапливала девочка идущих следом дозорных. – Мама тут недалеко, надеюсь, она… Нет, – малышка потрясла головой. – Она точно жива… Мама…
– Как тебя звать-то, кроха, и что с вами произошло? – решил Саня порасспрашивать нежданную гостью.
– Я – Катя. На нас кошка напала злая и большая, во-от таких размеров, – она раздвинула руки, насколько могла. – И ранила маму, а еще мама очень хочет хрум-хрум.
– Хрум-хрум?… Голодная, как хомяк? – умилился мужчина.
– Да! Как хомяк, – Катя поднесла кулачки к щекам и покачала, изображая лапки, затем, опять поникнув, опустила глаза. – Спасибо вам, вы хорошие…
Спустя пятнадцать минут пути луч фонаря осветил прислонившуюся к стене женщину. Закрытые глаза, бледная, словно мертвая, кожа, тяжелое дыхание и испачканная в запекшейся крови рука, обнимающая разодранный бок…
– Ну Димон и сказочник, – облегченно выдохнул Леха, видимо, до последнего сомневавшийся в правильности решения.
– Во-во, – кивнул напарник, затем присел рядом с раненой.
– Вы меня слышите?
Лана открыла глаза и, находясь в каком-то своем, индивидуальном бреду, еле выдавила одно лишь слово:
– Еда…
– Увы, это всего лишь я – Александр Сергеевич, но, уверяю, у нас на станции вас подлечат и накормят.
Он взял на руки ослабевшую, едва не теряющую сознание женщину.
Образовавшийся квартет двинулся в обратном направлении.
Пульс… Тук, тук, тук. Чья-то жизнь чувствовалась так близко. Тепло тела… Стоны вен… И… Это давало силу, давало надежду… надежду на спасение.
Резкий звук холодного металла рассек мертвую тишину надвое. Багровые капли окрасили торчащее из горла лезвие наручного кинжала. Александр тихо хрипел, пытаясь ловить воздух, словно выброшенная на берег рыба.
Лана, оттолкнувшись от колен еще стоящего, но уже мертвого спасителя, напала на идущего впереди напарника. Тот не успел даже понять, что происходит. Цепкие руки и ноги намертво обвили тело Алексея, а затем… Острые как бритва зубы впились с неимоверной болью в шею. В первые секунды дозорный брыкался, но потом, словно парализованный, обмяк.
– Ничего личного, мой друг, просто голод… – Зверек, поселившийся глубоко в голове в виде второго я, злорадствовал. Не зная почему, Лана представляла его в виде маленькой серой ехидной мышки.
Кровь насыщала ее, придавала силы, залечивала раны. Зубы гемозависимого мутанта впивались все глубже и глубже, пытаясь добраться до главной артерии организма. Хрустнул кадык жертвы, и Лана, насыщаясь, уже не понимала, пьет она или ест…
Когда акт уже был исполнен, а голод скрылся за ширмой сытости, женщина пришла в себя, посмотрела на радостную дочку и быстро стала собирать принадлежности своих спасителей.
Вдалеке послышался топот кирзовых сапог – оставшийся дозорный все-таки поднял тревогу.
– Эй, хомячок, – довольная мама вытерла рукавом испачканные алым губы. – Нам пора прятаться в норку.
Карта в мельчайших деталях вспыхнула перед глазами без всякого напряжения мозга, и монстр, закинув на спину свое дитя, побежал к потайному переходу на синюю линию.
* * *Оказавшись в относительной безопасности туннеля, пролегающего меж станций Площадь Революции и Курская, Лана прислонилась спиной к прохладной стене и нежно обняла любимую дочь.
– Мама, ты теперь в порядке?
Женщина уверенно кивнула, чувствуя неимоверный прилив сил и постепенно заживающие раны.
– Да, мой мышонок, в полном.
– А когда я стану такой же? – Катя крепче прижалась к самому родному человеку… Или, вернее, существу…
– Как только выпадут молочные зубы – тогда ты впервые почувствуешь голод.
Лана вспомнила, как первые месяцы после ядерного катаклизма она с родителями пряталась в помещениях подземной парковки торгового центра и как пищал дозиметр, оповещая о том, что радиация превышает допустимую норму. Вспомнила она и о том, как по утрам на импровизированной подушке оставались клочья выпавших волос, как вылезали реснички и бровки, как шелушилась кожа и шатались ее молочные зубки…
«Почему только я смогла приспособиться… почему?»
Она не знала.
Катя же потрогала последний молочный зуб, покачала его туда-сюда и удовлетворенно улыбнулась:
– Скоро…
Примечания
1
Автомат FAMAS имеет во Франции неофициальное прозвище – фр. le Clairon – горн.
