— Аргоси? — Фериус демонстративно оглядела комнату. — Кто-то впустил сюда аргоси? Куда катится мир?
— Я видел, как вы с ними менялись картами. Что ты узнала?
Она заложила руки за голову и облокотилась на спинку стула, прикрыв глаза.
— Да всякая ерунда в основном. Тут — торговый конфликт. Там — новый дароменский правитель… О, и какой-то клан джен-теп решил устроить войну с соседями.
— Что? Какой клан?
— Не твой. Хотя, если вдуматься, я не знаю, о каком клане шла речь. Карты не всегда дают точную информацию.
— Тогда зачем вообще их использовать? Почему нельзя просто…
— Потому что это не путь аргоси.
Так она отвечала почти всегда. Особенно если, как сейчас, заходил разговор об ее драгоценных картах. Подобные диспуты заканчивались одинаково — Фериус говорила мне: слова позволяют только описать вещи, но не раскрывают их глубинную суть. Каким-то образом с помощью карт аргоси говорят о том, что они поняли, и о том, чего не поняли. На самом деле они обмениваются не только картами или последовательностями карт; сами способы, которыми аргоси передают карты друг другу, дают представление о важных особенностях значимых событий и людей.
Да, я тоже до сих пор не понял, о чем это вообще.
— Последняя карта, — сказал я. — Та, которую они дали тебе перед самым уходом. Ты никак не могла успеть ее вернуть. Что там?
Фериус ухмыльнулась.
— Это заметил бы один из тысячи, да и то не всякий. Кажется, от тебя ничего не ускользает.
На самом деле от меня ускользает буквально все, но комплимент был приятен. Я покраснел. Я постоянно злюсь на себя за то, что мне так нравятся ее похвалы. Потому, наверное, стоит радоваться, что это происходит крайне редко. Да и то в большинстве случаев она просто пытается меня отвлечь.
— Хватит уже ходить вокруг да около. Покажи карту.
Фериус вынула руки из-за головы и сделала несколько странных пассов.
— Властью огня и железа, песка и шелка, крови и дыхания, пусть откроется правда!
Она соединила руки. Ничего не произошло.
— Ты издеваешься, что ли?
— Глянь вниз, малыш.
На одеяле передо мной рубашкой вверх лежала карта.
— Какой-то закон аргоси предписывает вам постоянно потешаться над нашей магией?
— На длинных дорогах не так уж много потех, малыш. Развлекаемся как можем.
Ну да. Надираетесь, режетесь в карты и проводите время со жрецами любви.
Я взял карту и рассмотрел ее повнимательнее. Рубашка была неприметной, узор не слишком отличался от ему подобных на других виденных мной колодах аргоси.
А картинка?
У меня перехватило дыхание. Она была прекрасна. Вычурная — и одновременно изящная. Фериус — искусная художница, но тут стиль был совсем иным. Богатые цвета — множество оттенков красного, синего и зеленого. Черный, серый и коричневый перетекали друг в друга так плавно, что едва можно было уловить. Мазки кисти были четкими, линии — тонкими и плавными, словно художник просто позволил кисти двигаться, куда она сама пожелает.
Сперва мне показалось, что картина изображает птицу, слетающую с пышного дерева, где листья цвета золота и меди росли на серебристых ветвях. Однако вскоре я понял, что художник изобразил не живые листья. Это были искусно обрезанные кусочки металла. То же касалось ствола и веток. Вглядевшись, я увидел, что и сама птица сделана из металла. Крылья, ноги, перья — все было изумительно тонкой работой искусного мастера.
— Механическая птица? — спросил я.
Фериус кивнула.
— Похоже на то.
Стиль рисунка показался мне знакомым. Он напоминал изображения на коврах и фарфоровых тарелках, которые торговцы иногда привозили в наш город. Это-то и позволило мне определить регион.
— Она гитабрианская, да?
— Я тоже так думаю.
Именно в Гитабрию мы и направлялись, когда попали в переделку с правоверными берабесками. У нас был блокнот, отобранный у Дексана Видериса, где он отмечал всех людей, зараженных обсидиановым червем. Имя последней жертвы не было указано, зато упоминалось место — Казаран. Столица Гитабрии.
— Пока вы играли в карты, ты рассказала тем двум аргоси, чем мы занимались и куда направляемся теперь. Потому они и дали тебе эту карту?
Фериус не потрудилась подтвердить или опровергнуть мою версию, но я был уверен, что прав.
— Итак, аргоси дали тебе еще какое-то поручение в Гитабрии. Значит, они либо пришли оттуда сами, либо получили карту от другого аргоси. Полагаю, нам предстоит выяснить, что она обозначает?
Фериус снова прикрыла глаза.
— Я нужна тебе для этого разговора, парень? Кажется, ты успешно ведешь его сам с собой.
— Но я думал, что дискордансы изображают людей или события, которые могут изменить ход истории. Изменить или даже уничтожить целые цивилизации.
— В теории.
— И как, в теории, нечто подобное может сделать механическая птица?
Фериус, так и не открыв глаза, усмехнулась.
— Это и есть путь аргоси, малыш. Ни прямой, ни ровный.
Я снова посмотрел на карту. Меня раздирали противоречивые чувства. Я был очарован красотой картинки и раздражен этой манерой все запутывать и усложнять. Тем, что и было неотъемлемой частью пути аргоси.
Я вылез из постели, на сей раз вспомнив о штанах, и успел одеться к тому времени, когда в комнату вошли Нифения и Айшек.
— Вы двое до сих пор не готовы? Мы стоим у лошадей уже полтора часа!
— Ты же вроде как не сказала ей, что мы уезжаем? — спросил я Фериус.
— Разумеется, я еду, — сказала Нифения, взяв у меня дискорданс. — Фериус мне все рассказала о нашем задании в Гитабрии. Нужно выяснить все о механической птице. До столицы девять дней пути, и нельзя терять ни один из них, если мы хотим поспеть на Большую Выставку.
— Большое что? — Я обернулся к Фериус. — И что еще ты рассказала Нифении, но не потрудилась поведать мне?
— Девушка права, — отозвалась аргоси. — Нам лучше тронуться в путь.
Я был так зол, что едва не забыл прихватить вещи, выходя из комнаты. Рейчис потрусил следом, держа в зубах свою маленькую сумочку для сокровищ.
— Может, как-нибудь сыграем в покер, Келлен? Ты порой такой олух.
— А? Почему?
Белкокот не ответил. Да этого и не требовалось. Я снова позабыл кое-что важное насчет Фериус Перфекс: если она заставляет тебя злиться — это для того, чтобы ты не задавал правильные вопросы. Сегодня
