— Хочешь попробовать, малыш?
Моим глазам предстал небольшой кругляш, по виду напоминающий ириску.
— Откуда нам знать, что они не отравлены?
И если вы считаете меня параноиком, поверьте: отравления случаются гораздо чаще, чем кажется.
— Едва ли это пошло бы на пользу бизнесу, — заметила Фериус, обведя взглядом гостей выставки, которые с аппетитом поедали содержимое золотых свертков. — Но если ты боишься…
Я не успел сказать ей, что эта попытка взять меня «на слабо» выглядит довольно жалко. Нифения забрала у Фериус конфету и сунула в рот. Она пососала ее пару секунд, а потом замерла. Глаза девушки расширились.
— О! — сказала она.
— Что? Что такое?
Не отвечая, она посмотрела вниз, на землю; жадные руки по-прежнему шарили под скамьями в поисках обернутых в золото сладостей. Углядев сверток, Нифения стремительным движением ухватила его, опередив здоровяка в одеянии мага. Мужчина рявкнул на нее, но, вспомнив о правилах Выставки, удержался от грубостей.
Нифения села на место и вручила мне шарик.
— Попробуй.
Не желая снова быть уличенным в трусости, я развернул конфету и сунул в рот, пытаясь проглотить ее целиком. Эффект не заставил себя долго ждать. Все вокруг стало… отчетливым. Цвета, формы, текстуры. Казалось, я всю жизнь носил шоры на глазах и лишь теперь увидел мир таким, каков он есть. Обострился и слух. Более того: казалось, я даже мыслить могу теперь рациональнее и яснее. Словно раньше я был дурачком и только теперь осознавал суть вещей.
— Ясность, — сказала переводчица.
Ее голос показался пронзительным. Чересчур громким. А еще я вдруг понял, что говорил ведущий на гитабрийском. Сообразил, как произносятся слова. Конечно, я не знал их значения, но теперь этот язык показался мне совсем не трудным для изучения.
— Ясность, — повторила переводчица. — Не это ли все мы ищем? Лучше понять, четче расслышать, более полно познать мир… Народ Шин-Пажани, живущий за южным морем, познал свой мир и многое другое, поскольку они сумели достичь истинной гармонии. Вслед за ясностью приходит понимание, а вместе с ним — миролюбие.
Между тем из всех шестнадцати секций амфитеатра слышались выкрики. Мужчины и женщины держали в руках тонкие палки длиной около шести футов, так что их можно было видеть издалека. Примерно в футе от верхнего конца на каждой палке имелась перекладина; на палку надевались кольца разных цветов — голубые, зеленые, золотые, серебряные. Когда участники торгов видели кольца конкурентов, они меняли цвета своих собственных колец или просто добавляли новые.
— Что они пытаются купить? — спросил я.
— Права на продажу, — ответила Фериус. — Каждый из них хочет приобрести эксклюзивное право торговать главной новинкой этого года.
— То есть, — сказал я, — они готовы выложить огромные деньги за… за что-то, чего еще не видели и понятия не имеют, сколько оно может стоить?
Нифения повернулась ко мне. Ее зрачки были огромными, заполонив почти всю радужку.
— Сам подумай: монополист может установить любую цену. Только представь, каковы будут барыши.
В конце концов нашелся победитель — даромен, который едва удерживал палку, кренящуюся под весом золотистых колец. Менее удачливые конкуренты поаплодировали ему, послышались звуки фанфар, а танцоры, держащие шелковых драконов, наклонили шесты, заставив своих зверей изобразить поклон.
В скором времени драконов подвесили на крюках над сценой, а танцоры исчезли. Человечек в павлиньем плаще поклонился и тоже ушел.
— Это было невероятно, — сказал я.
— Хочешь невероятного? — спросил из-под скамейки негромкий трескучий голосок.
Я наклонил голову и обнаружил Рейчиса. Он глядел на меня неестественно расширившимися глазами. В лапе белкокот держал несколько золотистых свертков.
— Ты должен попробовать эту штуку, Келлен. Вот она — невероятная. Просто нечто!
— Идиот! Ты должен был спрятаться в городе! Что, если кто-нибудь тебя увидит?
Он фыркнул.
— Эти тупицы? Они слишком увлечены представлением. Мы с Айшеком были здесь с самого начала, и никто ничего не заметил.
И впрямь: гиена сидела под скамейкой Нифении. Айшек спрятался гораздо лучше, чем Рейчис. Это, правда, не отменяло того факта, что они оба ослушались нас. В нахальстве Рейчис превзошел сам себя, но более всего меня беспокоило другое: его мех постоянно менял цвет. Я выхватил у него золотую конфету.
— Сколько вы их съели?
Белкокот посмотрел направо, потом налево — будто ожидал, что ответит кто-то другой.
— Не знаю. — Он поднял лапу, демонстрируя мне с полдюжины оберток. — Может, пять?
— Думаю, лучше отобрать у него конфеты, — сказала Фериус. — А ты, — она ткнула пальцем в сторону Рейчиса, — сиди под скамейкой. Если вы с гиеной попробуете что-нибудь украсть, пеняйте на себя. Это ясно?
Рейчис ударил себя лапой по лбу — в меру сил копируя дароменского солдата, отдающего честь командиру.
— Так точно, капитан!
Разумеется, Фериус его не поняла. Однако прижала палец к пушистой морде белкокота и проговорила:
— Я не шучу.
В ответ на угрозу Рейчис оскалил зубы, но его рык тут же превратился в хихиканье.
— У тебя красивые глаза, — сообщил он, глядя на Фериус.
— Что он сказал?
Я перевел. Аргоси ухмыльнулась.
— Отлично. Теперь не ты главный милашка в этой компании.
— Я бы с удовольствием их съел. — Белкокот посмотрел на меня. — Можно мне съесть ее глаза, Келлен? Я верну их позже, честное слово.
— Поговорим об этом в другой раз.
— Хорошо, — сказал он и повернулся, намереваясь уйти… но лапы разъехались.
Нифения успела первой. Стремительным движением она подхватила белкокота, прежде чем он шмякнулся на землю, и взяла его на руки.
— Она тоже хорошенькая, — сказал Рейчис, глядя в лицо Нифении. — Мне всегда нравилась эта двуногая.
Он лениво протянул лапу. И, хотя не сумел ничего ею достать, я был совершенно уверен, что Рейчис нацелился на ухо Нифении.
— Ладно, пора уходить, — сказал я, полагая, что все закончилось.
— Уходить? — переспросила Фериус, снова усевшись на скамью и глядя на сцену, где готовилось новое, еще более грандиозное действо. — Малыш, это была не Выставка, а всего лишь церемония открытия.
Глава 20
СОЗИДАТЕЛЬ
Следующие два часа я сидел разинув рот. На сцене сменяли друг друга самые разные товары. Удивительные, необычные, странные. Деликатесы из дальних краев, о которых я даже не слышал. Красивые инструменты, сделанные из дерева, более прочного, чем сталь. Рубашка, сшитая из особого материала, которая охлаждала, когда на нее воздействовали теплом, и нагревалась, если ее клали на лед…
