— Караф! — произнес я, когда появились первые сполохи красного и черного пламени, — и заклинание заработало.
Два огня вспыхнули в воздухе, в нескольких дюймах от голов противников, оставив после себя запах серы и крови.
Правоверные замерли. Затем мужчина коротко, но учтиво поклонился.
— Твоя черная магия так же великолепна, как и твое благородство, неверный. Если бы ты захотел, то мог убить при первой же атаке.
— Именно, — буркнул Рейчис, одарив меня недобрым взглядом. — Идиот.
— Теперь вы видели, на что мы способны, — сказала Фериус. — Так почему бы нам всем не…
Мужчина провел пальцами с металлическими когтями по внутренним сторонам рук. Острые наконечники вспороли кожу, и по локтям побежали струйки крови.
Фериус обернулась ко мне.
— Малыш, еще огня. Живо!
Быстрый, как гремучая змея, я кинул порошки и сотворил заклятие во второй раз, а берабеск тем временем сложил руки вместе, прижав друг к другу окровавленные предплечья. Воздух перед ним замерцал. Мой двойной огонь потух в футе от берабеска.
— Мы — правоверные, — объявил он. — Думаешь, наш Бог отправил нас на поиски богохульников без благословения? Без защиты от их глупой магии?
Не помню, говорил ли я об этом раньше, но боец из меня никудышный. Если не считать одного слабенького заклятия и нескольких трюков, выученных во время странствий, моя обычная стратегия защиты — получать по морде и ждать, когда Фериус меня спасет.
— Проклятие! — сказала она, когда ее стальные карты ударились о щит крови, сотворенный берабеском. — Теперь это уже просто нечестно.
— Длань Бога защищает нас от вашего оружия, — отозвалась женщина, приближаясь. Ее изогнутый казхан выписывал в воздухе восьмерки. — И волею Бога ваш бессмысленный путь окончится здесь, когда вы захлебнетесь в крови.
Она сделала быстрый выпад и взмахнула мечом, едва не задев шею Фериус. Аргоси кувыркнулась назад — неуклюже, как мне сперва показалось. Но тут же Фериус перевернулась в падении и встала на ноги, метнув во врагов еще одну пару стальных карт.
И снова мужчина с металлическими когтями сложил руки вместе; снова замерцал щит, прикрывая берабеска и его напарницу. Карты упали на песок. Фериус достала из недр плаща короткий стальной посох. Одно движение запястья — и он раздвинулся, став почти двух футов в длину.
— Около сорока секунд, — сказала она мне.
— Что?
— Их щит, малыш. Примерно столько длится его действие. Ты не обратил внимания?
И как, скажите на милость, я должен замечать подобные вещи, когда меня пытаются убить?
— Итак, до моего ужина осталось… примерно тридцать шесть секунд, — пробормотал Рейчис, переползая по песку, чтобы позволить противнику зайти во фланг. Его неприметные движения были бы, пожалуй, более эффективны, если бы он перестал при этом бахвалиться.
Широкоплечая женщина снова взмахнула мечом, целя в Фериус, и та снова поднырнула под клинок, пытаясь оказаться за спиной правоверной. Но мечница была слишком быстра, и Фериус опять пришлось отступить.
А мне хватало своих проблем. Не знаю уж, по случайности ли, или согласно каким-нибудь странным гендерным правилам берабесков, но мужчина выбрал своим противником меня. Он шагнул вперед и ухватил меня за лицо. Я отшатнулся — и тут же понял, что ботинки увязли в песке. Ничего не оставалось, как шлепнуться на пятую точку — единственный способ избежать встречи с пятью стальными когтями, грозившими испортить мне внешность. И так-то уже не идеальную из-за отметин Черной Тени, которые меня не украшали.
Мужчина встал надо мной. Его лицо выражало одновременно сочувствие и легкое отвращение. На его взгляд, очевидно, я не представлял никакой, даже мало-мальской угрозы.
— Не двигайся, мальчик.
— Ладно, — сказал я.
Интересно, сорок секунд уже прошли? Очень трудно уследить за временем, когда тебя пытаются убить. Я решил рискнуть и полез за порошками. Может, я и не великий боец, но я потратил немало времени, тренируясь использовать свое порошковое заклинание из самых разных позиций. В том числе — неудобных и неуклюжих.
Моя атака была быстрой, отлаженной и прицельной… но, к несчастью, несвоевременной. Взрыв растекся по щиту за две секунды до того, как тот потух. Мужчина снова взмахнул когтями. Я откатился — быстрее, чем сам от себя ожидал, — и все бы хорошо, если б не боль от пяти наконечников, вонзившихся в спину сквозь ткань рубашки. Когда я поднялся и повернулся к врагу лицом, на стальных остриях багровела кровь. Моя кровь.
— Встань на колени и поклонись, — сказал он. — В следующий раз мои тьязханы вонзятся тебе в горло.
Я начал отступать. Или по крайней мере подумал, что отступаю. Оказалось: я вообще не двигаюсь. Я просто стоял на песке и не мог заставить собственные ноги пошевелиться. Мужчина поднял руку. Он собирался меня убить. Обычно этого хватает, чтобы ноги вспомнили, как нужно двигаться… На сей раз — не хватило. И вот интересный факт, который я узнал, проведя год в изгнании: твой мозг никогда по-настоящему не свыкается со страхом. То есть, конечно, ты приучаешься к идее постоянно бояться, но всякий раз, когда кто-то пытается тебя убить, все летит в тартарары.
— Тебе нравятся когти? — пробурчал Рейчис. — Попробуй мои!
Он прыгнул на врага, расставив лапы, и широко разинул пасть, показывая клыки. В отличие от меня, Рейчис в драке быстр и смертоносен. До это момента я не видел, чтобы кому-нибудь удавалось увернуться от него. Однако берабеск сумел, уклонившись с неимоверной ловкостью. Когда же он снова оказался ко мне лицом, стальные когти еще ярче окрасились кровью.
— Рейчис! — завопил я.
Белкокот приземлился на песок футах в десяти поодаль. Он вскочил, но его задняя лапа подломилась. Он издал рычание, которое для большинства людей прозвучало бы, как выражение дикой ярости, но я знал, что ему больно и страшно.
Берабеск, видимо, решив, что Рейчис более опасен, шагнул к нему.
— Не трогай его! — заорал я.
Ноги наконец-то начали слушаться, и я попытался ухватить мужчину за плечо. Почти небрежно он повернулся и наотмашь ударил меня по лицу. Острия задели левую щеку, по скуле потекла кровь. Барабеск смотрел на меня, прищурившись, с любопытством и, пожалуй, даже некоторой симпатией.
— Ты готов умереть ради зверя?
Отвечать
