— Мама, что ты наделала?!
— Я умерла бы, чтобы это предотвратить, — будь у меня выбор, — сказала Джануча.
Она встала на колени рядом с мужем.
— Теперь ты понимаешь, моя любовь? Даже нечто настолько вот маленькое может принести смерть, если окажется в руках дураков.
Алтарист закашлялся. На его губах выступила зеленая пена. Джануча обняла его и заплакала.
— И вот так чудеса обращаются мерзостями…
Он умер, должно быть, через несколько минут — не более. И, кажется, не очень сильно мучился, по крайней мере физически. И он отошел, лежа в объятиях жены и дочери. Однако, когда свет погас в его глазах, я увидел глубокую всепоглощающую печаль. И возненавидел себя за то, что еще недавно сам мечтал убить его. И я еще больше возненавидел мир, в котором жил.
Я долго стоял и ждал. Джануча поговорила с дочерью. Они спорили, плакали и, наконец, обнялись. Потом Крессия повернулась и ушла, лишь на миг задержавшись, чтобы махнуть мне рукой. Джануча смотрела ей вслед.
— Из всех чудес, которые я видела, ни одно не ставит меня в тупик сильнее, чем собственная дочь.
— Куда она поедет? — спросил я.
— В гавани ждет корабль. Он отвезет ее за море, в земли, еще не охваченные безумием, которое творится на нашем континенте. Крессия всегда хотела стать исследователем. Она отправится туда, где ее не достанет тайная полиция.
— Они не прекратят ее разыскивать, — сказал я. — Лорды-торговцы, тайная полиция — они слишком сильно в это вложились и слишком многим рисковали. Они сделают все, чтобы заставить тебя воспроизвести эксперимент. И если ты будешь терпеть неудачи, в конце концов они найдут кого-то другого.
Джануча подошла ко мне.
— Ты умный молодой человек, кастрадази Келлен те джен-теп, но мир полон умных молодых людей. — Она указала на выход из амфитеатра. — Моя страна полна умных людей…
— Но ты не просто умна, я так понимаю?
Джануча устало улыбнулась.
— Надеюсь, не покажусь нескромной, если скажу, что тут Алтарист был прав. Он не уставал повторять, что такой ум появляется раз в поколение, если не реже.
— Да, но ведь Алтарист мог сделать то же, что и ты. И ты сама беспокоилась, что он найдет ответ на загадку и…
— Я прошла тысячу шагов вверх по горе сложности, чтобы раскрыть секреты сплавов. Стоя там, на самой вершине, в одном шаге от ответа, Алтарист смог сделать последний рывок.
Она опустилась на колени и подобрала один из чертежей, которые ее муж разбросал по полу.
— Но без моей работы… Он мог бы прожить тысячу лет и никогда не найти ответа.
Она снова бросила чертеж на пол и вытащила из кармана еще один флакон. Полила из него все чертежи. Через несколько секунд они растворились.
Прилетела механическая птица и приземлилась на плечо Джанучи.
— Ты должен вернуться в мой дом и использовать свое заклинание со взрывом, чтобы уничтожить мою мастерскую. Не должно остаться никаких следов моих экспериментов, чтобы никто даже не пытался их повторить.
Она протянула руку и погладила металлические перья птицы.
— И еще, хочу попросить… Не мог бы ты… Я не сумею себя заставить уничтожить ее.
— Я сделаю все, что нужно, — сказал я, хотя мне была ненавистна мысль о том, чтобы отнять жизнь даже у такого маленького существа. И, думаю, так и должно быть.
Джануча взяла меня за руку.
— Прощай, мальчик. Не оставляй следов в мастерской. И прости, что из-за меня ты нажил себе новых врагов.
— Я привык наживать врагов, — сказал я, но, казалось, Джануча меня уже не слушала.
Она тихо свистнула, и птица вонзила коготки в ее кожу.
— Лети, — негромко сказала она, и птица, поднявшись, закружилась над сценой.
Джануча легла на пол, неотрывно наблюдая за своим созданием и улыбаясь, пока ее глаза не закрылись навсегда.
Я взял Рейчиса и спустился по лестнице туда, куда один из охранников кинул мой рюкзак. А потом повесил его через плечо и осторожно положил внутрь белкокота.
И лишь теперь понял, что в амфитеатре я не один.
Глава 62
КРАСНОЕ МИЛОСЕРДИЕ
Мой враг стоял напротив меня, рядом с останками механического дракона. Красный шелк его одежд переливался в свете звезд в небе над нами. Это выглядело странно красиво.
— Привет, Келлен, — сказал он.
Голос, как и прежде, был замаскирован магией дыхания. Я не мог бы сказать, был ли он высоким или низким, четким или невнятным. Я не знал, сколько он здесь, но был уверен — красный маг уяснил, что произошло.
— Где Нифения? — спросил я.
— На мосту Игральных Костей. Она с другими аргоси. Кажется, этот город кишит ими.
Его небрежный, почти задушевный тон изумил меня.
— Ты отпустил ее? Просто так?
— Просто так. Ей не надо во все это встревать.
Я подумал пару секунд и решил, что он, пожалуй, прав.
— Во всех старых сказках, — сказал я, — великие маги сходятся на поединке три раза. Это наша третья встреча.
Он посмотрел на меня. Его алая маска выражала холодную решимость.
— И последняя.
Я опустил руки вдоль тела, расслабив их. Он тоже. Мы оба были профессионалами. Никто из нас не позволил пальцам подергиваться, несмотря на желание как можно скорее сотворить магические жесты, которые мы применим друг к другу. Нет, вся подготовка происходила внутри нас.
Только теперь я осознал то, чего никогда не понимал прежде. То, от чего Джануча избавила меня несколько минут назад. Подготовка к поединку — это подготовка совершить убийство.
— Я не хочу тебя убивать, — сказал я. — Меня уже тошнит от смертей. Настолько, что я почти готов позволить тебе убить меня.
— Буду счастлив.
— Но я не могу, — продолжал я.
Сняв рюкзак, я осторожно положил его на землю. Рейчис, который не устает уверять, что обладает шестым чувством относительно опасности, дрых как сурок.
— Я в ответе за белкокота. И за Фериус, и за Нифению. И даже за гиену. И за других людей, о которых должен заботиться. И если я что-то и знаю
