Я открыл свои мешочки, хотя не планировал использовать порошки. Одна монета уже скользнула из манжеты в мою ладонь. Я бы использовал ее как отвлекающий маневр, а потом шатнулся бы влево и… Но это действительно не имело значения. Единственная подготовка, которую я произвел, уже произошла у меня в голове. Я решил, что готов убить — сейчас. Ну, или думал, что готов… Это, к сожалению, далеко не всегда одно и то же.
— Какой же ты дурак, Келлен. И всегда им был.
Он двигался ловко и стремительно. И за миг до того, как заклятие огня сорвалось с его пальцев, я понял, что он мог убить меня в любой момент. В любую из наших встреч.
Взрыв, который сопровождал удар, был таким громким, что я прижал ладони к ушам. Хотя утрата слуха была наименьшей их моих проблем. Последовала ярчайшая вспышка света, начисто ослепившая меня. Грохнул еще один взрыв — и я отлетел на несколько футов, ударившись спиной о каменную скамью. Воздух выбило из легких. И прошло некоторое время, прежде чем мозг подсказал, что я еще не мертв.
Я приподнялся на локтях, ощущая головокружение. Над сценой танцевали красные и белые языки пламени. Машины, тела Джанучи и Алтариста, мертвые и умирающие охранники — все исчезло.
— Где птица? — спросил красный маг.
Я указал в сторону сцены.
— Ты уничтожил нечто прекрасное. Такое, чего мир больше никогда не увидит, — солгал я.
— Так лучше, — сказал он и, развернувшись на каблуках, направился к выходу из амфитеатра.
Я медленно поднялся на ноги и проверил Рейчиса. Он был невредим и по-прежнему спал. Подхватив рюкзак, я побежал за красным магом.
— Твой взрыв был слишком сильным, чтобы его приняли за ошибку во время эксперимента. Они поймут, что это была магия джен-теп.
— Наверное. Может быть. Но они так и так ожидали, что мы совершим нечто подобное — учитывая конфликт между нашими странами. Ты должен быть счастлив. Их тайная полиция не будет подозревать тебя. Не подумает, что это ты уничтожил их великое изобретение. Твоя магия слишком слаба, чтобы нанести такой ущерб.
— Так вот что это такое? Просто сделал свою работу?
Он остановился у выхода. Губы его лакированной маски изогнулись. Он улыбался.
— Ты и правда наивный, ты это знаешь?
— Может быть. Но не глупый. И можешь снять уже свою маску, Панакси.
Он помедлил мгновение, а потом коснулся пальцами маски. Она превратилась в такой же красный шелк, как и остальные его одежды, и он размотал ткань, сняв ее с головы.
— Панэрат, — поправил он.
Теперь черты его лица были тоньше и резче, чем прежде. Четче вырисовывались скулы. И он стал гораздо стройнее. Потому-то я и не догадался сразу.
— Как ты узнал?
Я пожал плечами.
— Внимание к деталям. Ты не хотел меня убивать, а хотел победить. Нет, даже не так. Ты хотел, чтобы я знал, что ты можешь меня победить. Затем: у тебя был шанс убить Нифению, но ты…
— Это твоя вина, — сказал он.
— Что?
— То, что ты сделал с Нифенией. То, во что ты ее превратил.
Мне не понравилось, как это прозвучало.
— В Нифении нет ничего плохого.
Его лицо исказилось от гнева.
— Ты погубил ее, Келлен. Она была яркой, красивой. Могла иметь большое будущее в нашем клане. Но ты отравил ее. Ты превратил ее в дикарку.
Дикарка… Какое-то странное слово…
— Она сама сделала выбор, Пан. Ее отец…
Панакси стиснул кулаки.
— Я мог бы защитить ее! Я сказал ей, что нужно просто немного потерпеть, а потом, когда мы поженимся, я…
— Просто еще немного потерпеть? — переспросил я. — Это то, в чем ты себя убедил?
Красные и синие искры замерцали на его предплечьях. Думаю, он просто не мог сдерживаться, чтобы не творить магию.
— Ты все испортил, Келлен. Неужели сам не понимаешь?
Какая бы ярость ни охватила его, полагаю, моя была сильнее. Часть меня хотела накинуться на него, разорвать в клочья — и плевать на последствия. Но это ничего не решило бы. И вдобавок единственная причина моей ярости заключалась в том, что Пан был прав.
— Я не хотел никому причинять вреда. Мне всего-то и нужно было, чтобы меня оставили в покое. И я попытался наладить свою жизнь. Почему это плохо?
Движение дикой магии вокруг его предплечий замедлилось, и искры исчезли.
— Потому что это так не работает, Келлен. — Он отвернулся, глядя на северо-запад, где в сотнях и сотнях миль отсюда маги нашего клана, вероятно, планировали свой следующий шаг. — Они убьют их, чтобы добраться до тебя, Келлен. Нифению. Эту женщину-аргоси. Любого, кто попытается тебя защитить. Ты достаточно долго убегал от них, и они знают почему. Ты хорошо умеешь переманивать людей на свою сторону. Заставлять их тебя защищать.
— Мы защищаем друг друга, — сказал я.
Он фыркнул.
— Как ты там сказал мне только что? «Это то, в чем ты себя убедил»? — Панакси снова обернулся ко мне. — Твои враги не остановятся. Когда я вернусь и скажу, что потерпел неудачу, они отправят кого-нибудь еще. Это не прекратится, пока твои друзья не умрут. Они хотят, чтобы ты остался один.
— Почему?
Панакси указал пальцем на мое лицо. Не требовалось долго гадать, о чем идет речь.
— Черная Тень. Лорд-маги… Келлен, твой отец приказал мне убить тебя.
Эти слова были — как удар. Я даже не обвинил его во лжи, потому что был уверен: сейчас он говорит правду.
— Другие кланы согласились принять его, Келлен. Твой отец станет Верховным магом всех джен-теп. Но у них было одно условие…
— Он должен покончить со мной.
Пан кивнул.
— И он согласен. Не важно, что еще происходит вокруг, но пока существует Черная Тень, всем джен-теп грозит смертельная опасность. Вот во что они верят.
— И ты веришь?
— Я не знаю. Это не имеет значения. В отличие от тебя, я понимаю, что значит быть джен-теп: быть верным моему народу.
— Тогда почему не убьешь меня?
Панакси принялся снова обматывать шелковый лоскут вокруг головы. Когда он закончил, шелк превратился в алую лакированную маску. Панакси — Панэрат — снова стал красным магом. И снова заговорил странным
