В тишине я вернулся в лагерь, чтобы предстать перед моими друзьями странным бесформенным призраком, сотканным лишь из желаний и сожалений. Путешествие по Теням на этот раз было иным. Я видел, как Рейчис спит, свернувшись клубочком и накрыв нос хвостом. Но еще один Рейчис бегал по лагерю, снуя туда-сюда. Его глаза лихорадочно выискивали угрозу, а пасть была разинута, когда он рычал на невидимых врагов. Он был полон страха — не за себя, а за других. Он знал, что в этом мире есть чудовища, но они не прокрадутся сюда и не тронут его друзей. Не в этот раз.
— Прощай, белкокот, — сказал я, хоть он и не мог меня слышать. — Ты был самым лучшим деловым партнером на свете.
Фериус ворочалась во сне, а ее копия стояла в нескольких шагах поодаль, глядя на горизонт. Она казалась очень одинокой — какой и была, впрочем. Какой будет всегда. Это был тот путь, который она выбрала для себя. Ее жизнь будет гораздо ценнее для мира, если она останется странницей-аргоси. И неважно какую цену придется платить.
— Надеюсь, ты права, Фериус, и твоя жертва стоит того. Только не забывай, что путь Полевой Ромашки — это еще и путь радости…
Айшек в своей теневой форме выглядел удивительно похожим на себя настоящего. Возможно, у гиен просто не такой богатый внутренний мир, как у других существ. Хотя я в этом сомневался.
Я обернулся к Нифении в последнюю очередь — потому что мне требовалось столько времени в Тени, сколько я мог себе позволить. Будет очень трудно справиться с этим чувством потери, разлуки и придется как следует постараться, чтобы суметь уйти.
Она лежала у костра, дрожа, несмотря на жару. Я лишь теперь понял, что она не привыкла к холодным ночам, сопровождающим жизнь бродяги. И, однако, за все время нашего путешествия она ни разу не пожаловалась.
Ее руки подрагивали во сне, повторяя движения фантома. Он стоял на коленях возле пруда, снова и снова срезая волосы ножницами. Но, как только одна прядь падала на землю, на ее месте вырастала другая. И Нифения продолжала, продолжала резать. Сперва мне показалось, что ее будто бы кто-то принуждает это делать. Но чем дольше я наблюдал, тем отчетливее понимал: это, скорее, акт неповиновения. Нифения желала быть тем, кем решила стать, и никто никогда больше не будет указывать ей, как жить. Обрезать волосы — это ее способ сказать, что она будет тем, кто есть, а не хрупкой красивой куколкой.
Настоящая Нифения поглубже залезла под одеяло, натянув его до подбородка, и погрузилась в глубокий сон.
— Прощай, Нифения, — сказал я. — Надеюсь, вы с Айшеком останетесь вместе с Фериус и Рейчисом. Им не помешает хороший творец амулетов, который будет за ними приглядывать.
Я почувствовал, что начинаю растворяться и мне все труднее видеть других. Всякий раз, когда я выходил из Теней, первые пару секунд люди не могли вспомнить, кто я такой. Когда они проснутся утром — эти странные личности, ставшие моей семьей, — вспомнят ли они обо мне вообще? Если да, надеюсь, поймут, почему я ушел. Именно потому, что они были моей семьей. И, как и Рейчис, я сделал бы все, чтобы их защитить.
Фериус научила меня, что, делая важные вещи, нужно идти на жертвы. Вот почему я оставлю их. Потому что, как и Нифения, не готов жить, будучи чьей-то марионеткой. Пан был прав: до тех пор пока у меня Черная Тень, самые любимые мои люди — в опасности. И я должен был найти способ избавиться от этого раз и навсегда.
В одиночку.
Я вышел из Теней и споткнулся, едва не упав на колени. Я стоял спиной к лошади, словно мое тело решило отправиться обратно в лагерь без меня.
— Ну, чего застыл? — раздался потрескивающий голосок у меня за спиной.
Я обернулся и увидел Рейчиса на его обычном месте — на шее у лошади. Он глядел в небо, скрестив пушистые лапы поверх живота.
— Как ты…
— Я белкокот, помнишь? — сказал он. — На нас не действует вся эта чернотеневая фигня. И потом: мы — деловые партнеры. — Он продемонстрировал мне свою бархатную сумочку с безделушками. — Насколько я помню, ты должен мне еще три грабежа до окончания контракта.
— Рейчис, я…
— Эй, — сказал он, склонив голову набок и уставившись на меня своими глазками-бусинками. — Помнишь тот случай, когда я откусил у тебя кусок уха и Фериус пришлось пришивать его обратно?
— Э-э… Нет. Такого никогда не было. Уверен, я бы это запомнил.
Рейчис подскочил на шее лошади, пробежал по ее спине и вспрыгнул ко мне на плечо. А потом прошипел в самое ухо.
— Это было сразу после того, как ты попытался бросить меня в компании двух — двух! — голокожих самок и гиены. Гиены, Келлен!
— Рейчис… там, куда я иду… То есть я еще сам не знаю, куда, но знаю, что там будет очень плохо. Я не могу…
— Ты считаешь, там будет опасно? — спросил он.
— Наверняка.
— Могущественные злобные маги?
— Возможно.
— Может, даже несколько демонов?
— Я…
Он повернул ко мне морду и злобно ухмыльнулся.
— Видишь ли, я еще ни разу не убивал демонов и думаю, самое время попробовать. А?
Я колебался, а он смотрел на меня в упор, не отводя взгляда. Обычно, играя в гляделки с мелким засранцем, я побеждаю. Но не сегодня. Возможно, я просто не хотел побеждать.
Рейчис по-прежнему сидел на моем плече, когда я подошел к лошади и запрыгнул в седло. Движением бедер послал лошадь вперед, и мы двинулись в направлении главного тракта.
— Ну вот теперь повеселимся, — сказал Рейчис через некоторое время.
— Повеселимся?
— Ага. Когда избавились от той троицы. Они нас только тормозили. Хотя в основном, конечно, ты.
— О чем ты вообще?
Белкокот слегка фыркнул.
— О том, как ты пускаешь слюни из-за Нифении. — Он сморщил нос. — Вы и так-то отвратительно пахнете. Но знал бы ты, какая это пытка для обоняния — запах, который ты издаешь, когда тебе приходит охота спариться с ней.
— Я не…
— Кроме того, — продолжал
