- Верно. Ты куда сейчас пойдёшь? Я пойду к папе, надо кое-что обсудить.
- А я тогда в общежитие, найду ребят, поболтаю с ними о последних событиях.
- Удачи.
- Аналогично!
- Фра’нк, Максоле’! – Это Анка Стриж говорит? На грани истерики и злобы! – Делай, что тебе приказано!
- Так и быть. – Никогда бы не подумала, что голос профессора Максоле может быть безжизненным! – В сторону, – что сейчас...
Аааа! Какая-то холодная жидкость поднимается по венам левой ноги, разливается по телу, причиняя боль, и выходит через правую! Как же больно! Это же... это же электричество! Нас ударили током! Вокруг меня корчатся от боли и кричат другие учащиеся. Дон, встав на четвереньки, тихо стонет сквозь сжатые зубы, но оторвать руки от земли не может.
Наконец-то, прекратилось. Ноги не держат... спасибо, Дон, не дал упасть на землю. Не могу сдержать слёз: больно! Как они с нами жестоко!
- Молодец, Стриж. Теперь мы, наконец, можем приступить к своим обязанностям? – А этот бугай доволен! Сволочь! – Ключ от комнаты Чарга, пожалуйста!
- Вот он. – А вот Анка выглядит несчастной.
- Продолжай так же, как и сейчас, учить свою молодёжь, и из них, возможно, вылупится что-нибудь стоящее. Со временем! – Скотина, он над нами издевается! – А пока что на входе покараулят двое наших, чтобы они не мешали. Рудольф! Дан! – И он повернулся к двум членам своей команды. Один высокий и узколицый, с противной ухмылочкой, а второй коренастый, но широкоплечий, с непроницаемой мордой кирпичом.
- Да, Ламберт? Никого не пропускать? Выпускать прикажешь? – Этот длиннотелый и вправду такой противный!
- Прикажу, Рудольф. Да. Ты всё понял?
- Так точно! Что прикажешь делать с нарушителями? – Как перекорёжило от его слов всё ещё не ушедших учителей и Стриж! Видно, я не ошиблась с первым впечатлением!
- Допросить и связаться со мной, я решу. Будут бузить и ломиться – делай с ними, что хочешь.
- Я против этого, Ламберт Толос!
- А вас, Анка Стриж, я попрошу не вмешиваться. – Скотина этот Ламберт! – Я, конечно, понимаю, что у вас учатся лучшие боевики в Великой Реке, и что вы женщина, у вас инстинкты... но, штык вам в вену, не лезьте поперёк меня! Нас сюда послало руководство и приказало навести тут порядок. И я его наведу, штык мне в глаз!
Ух, теперь ноги дрожат не так сильно, как раньше. Мне надо срочно встретиться с папой! Но как мне не нравится этот, длинный, Рудольф! Сразу видно, плохой, жестокий человек!
- Стой! Ты куда это намылилась? – и он встал прямо передо мной! Очень не хочется к нему приближаться!
- Мне нужно поговорить с отцом, он сейчас в Академии.
- Ну? И кто же твой отец?
- Цоболь Аух. Я – Чара Аух, его дочь.
- Слушай, Дан, а Аух – это тот стукач, что на Чарга ком катал? – Как он смеет так говорить о моём папе! Да ещё с убийцей?!
- Да, Рудольф, это он. А это, видать, действительно его дочурка, – как этот квадратный обо мне говорит!
- Откуда мы знаем, вдруг она нам дуру лепит и это не она? – Что? Какую дуру?! И кто этот Рудольф такой?! – Слушай, может, уже заняться ей как нарушительницей? Есть у меня одна новинка, от неё кишки в комок сворачиваются и изо рта лезть начинают! Как думаешь, это в рамках уставных инструкций?
Бррр, ну и картинка!
- Нет. Ламберт нам прямо сказал: допросить и связаться с ним. К тому же я знаю эту девчонку, – откуда?
- Я был тогда, когда её забирали. Это она, только волосы перекрасила. Давай, звони, или это сделаю я сам.
- До чего ты скучный! Ладно! – И он прикрыл глаза на какое-то время. – Понял. Ладно, милочка, проходи, тебя пропускают. Но я не гарантирую того, что ты выберешься отсюда... живой!
И он ещё хохочет! Весело хохочет! Ну, до чего мерзкий тип!
- Типун тебе на язык, Рудольф, ты что городишь! – Квадратный (теперь я его припоминаю...) схватил этого длинного мерзкого типа и оттащил прочь с моей дороги. – Проходи давай, не испытывай наше терпение, Чара Аух! В особенности, не испытывай терпение Рудольфа!
Что ж, тогда я могу с облегчением вздохнуть и идти дальше. Внутри глухо, но эхо доносит до моих ушей звуки, говорящие мне об идущей проверки. Слышны голоса, шаги, ругань. Наверно, сейчас проверяют всю документацию Академии. Уж если дело дошло до такого, то очевидно, что кто-то заметил грубое нарушение в работе МАР. И интуиция мне подсказывает, что это тесно связано с одержимостью Стила. Надеюсь, папа у себя в Мастерской, а не с остальными преподавателями в учительской. Отлично, это оказалось не так, будет удобней к нему обратиться. Я знала, что ты меня заметишь и обернёшься! Станки молчат, но зато огонь весело горит в сварочной печи.
- Чара? Что ты тут делаешь в такое время? Что-то случилось?
- Я хочу узнать в целом – что происходит сейчас в Академии? Почему её закрыли, и кто эти люди в чёрной одежде?
- А-а, ясно.
Ничего, если я присяду на стол?
- Чара! – я знала, что это тебя возмутит, пап.
- Прости, не удержалась.
Одно моё присутствие делает тебя счастливым, но в последнее время ты постоянно в работе. То занятия по Мастерству, то кружок «Оружейник», то дополнительные занятия для отдельных личностей, желающих изготовить другие виды оружия и дополнить свою коллекцию. Бывает, тебе дают задание изготовить оружие для выставки на кружок. Так что мы перестали часто общаться, всё реже стали наши встречи и семейные беседы. Это не изменит моего отношения к тебе, хотя бывают минуты, переполненные душевной болью от того, что у тебя нет на меня времени.
- Что произошло в Академии? Это как-то связано с одержимостью Стила?
- Связь самая прямая. Я не только предупредил учеников, но и направил фотографии в компетентные органы на рассмотрение. И сейчас они обыскивают комнату Чарга и роются в документах Академии.
- Его арестовали? И надолго?
- К сожалению, нет! – Понимаю, почему ты морщишься. – Поскольку он сейчас лежит в больнице, арестовать его не могут. К тому же, он, кажется, сумел заморочить одному из следователей голову. Жаль.
- Это точно. Я всё никак не пойму, что же любят в нём остальные? Он ведь мясник!!
- Они его не знают так хорошо, как следовало бы. Вот и восхищаются им. Ладно, закончим с ним. Вот что я хочу тебе сказать: даже близко не приближайся к
