Всего на миг я напряглась, а потом длинно выдохнула и в самом деле расслабилась, прикрыв глаза. Ладони Смычковского лежали на моем животе, не пытаясь переместиться ни вниз, ни вверх, спиной я ощущала, как сильно и размеренно бьется его сердце, и сама не заметила, как тоже успокоилась. Мы в самом деле отдыхали, и наша нагота очень скоро перестала так уж волновать и смущать. Тем более, моя попа ощущала, что Саша тоже спокоен, как никогда. Накатили умиротворение и ленивая апатия, не хотелось шевелиться, приятное тепло проникло в каждую клеточку, и тело норовило растечься лужицей воска. О да, сауну я любила, понежиться в горячей парной в свое удовольствие.
Через некоторое время Саша выпрямился, аккуратно поднял мое безвольное тельце, тут же томно прильнувшее к его груди, и вынес обратно в прохладную после жаркой парной гостиную, а дальше — в соседнюю дверь, где вкусно пахло минералами, и тоже было тепло и влажно. Приоткрыв глаза, я обозрела круглую комнату, выложенную бело-голубой квадратной мозаикой, под потолком шел ряд окон, впускавший рассеянный свет. В дальнем углу располагался бассейн, выложенный такой же мозаикой, и из него поднимался пар. Туда меня и понесли, и спустя несколько минут опустили в горячую, но не обжигающую воду, устроив на коленях. Тихонько вздохнув, я устроилась поудобнее, прислонившись к плечу Саши и прикрыв снова глаза, выводя пальцами узоры на его груди. В душе разливалась щемящая нежность, и было так хорошо лежать в кольце сильных рук, что казалось, происходящее слишком похоже на сон, чтобы продлиться долго…
У меня вырвался вздох, и тут же раздался вопрос Саши с нотками легкого беспокойства:
— Что такое, Леся?
— Да нет, все в порядке, — попыталась я увильнуть от ответа, не желая признаваться в собственных сумбурных мыслях.
В конце концов, мне никто ничего не обещал, и рановато вообще заводить такие серьезные разговоры. Но у Саши имелось свое мнение на этот счет. Его пальцы легли на мой подбородок, приподняв и заставив смотреть ему в глаза.
— Мне не нравится, когда у моей девушки плохое настроение, — серьезно сообщил он, и глупое сердце взволнованно подпрыгнуло в груди.
— А… Я твоя девушка? — почему-то шепотом спросила, облизнув враз пересохшие губы.
— Конечно, — уверенно ответил Саша и улыбнулся, потом поморщился. — Слово "любовница" мне не нравится, и не подходит оно тебе. Слишком грубое и пошлое. Так что тебя тревожит, Лесь? — вернулся он к теме беседы, и я обреченно поняла, что не отстанет, и придется таки признаваться.
А значит, затевать тот самый серьезный разговор. Хотя, может и к лучшему, сразу все прояснить. Но, черт, как же приятно, что Саша не относит меня к разряду любовниц. Согласна с ним, звучит пусто и бездушно. Я набрала воздуха в грудь и выпалила:
— Ну… Н-не знаю, мы с тобой такие разные…
Саша хмыкнул, улыбка стала шире, и большой палец погладил мои губы, тут же приоткрывшиеся от такой простой ласки.
— И в чем же мы разные, м-м? — вкрадчиво спросил он, и по позвоночнику спустилась волна щекочущих мурашек от его тона. — В том, что я — директор, а ты — моя помощница? Или, может, что я целыми днями на работе, и мой день ненормированный? — весело добавил Саша, и почему-то я почувствовала, что сморозила глупость.
Щекам стало жарко, я отвела взгляд и, забывшись, заерзала, и тут же Саша отпустил мой подбородок и прижал к себе. А я осознала, что сижу на его коленях, и… ну, в общем, бедром чувствовала, что расслабленным Смычковский потихоньку переставал быть. Только почему-то смущения на этот раз поубавилось, а вот горячее волнение, наоборот, усилилось. И вообще, с эмоциями творилось что-то странное, но приятное.
— Знаешь, просто не слишком хочется приходить вечером в пустую квартиру, — задумчиво продолжил Саша, пока я сражалась с собственными чувствами и желаниями. — А вот если там будешь ждать меня ты, то, пожалуй, я придумаю, как уходить из офиса раньше, — его пальцы медленно погладили по щеке, а я слушала, затаив дыхание, и боялась предполагать, шутит он или всерьез говорит.
Смотрела в его глаза, в которых не заметила ни тени веселья, и горло перехватывало от накативших переживаний, я внезапно разнервничалась и коротко выдохнула.
— Что ты имеешь в виду? — пробормотала, зачарованная пристальным, чуть прищуренным взглядом.
— То и имею, — невозмутимо ответил Саша, продолжая поглаживать мои губы. — Ты ведь снимаешь квартиру, да? — я кивком подтвердила, и он продолжил. — Знаешь, мне понравилось сегодня проснуться и обнаружить тебя спящей на моем плече, и я понял, что хочу лицезреть сие приятное во всех смыслах зрелище каждый день, — Смычковский выгнул бровь, в глазах мелькнул огонек, а пальцы спустились на шею, легко погладив ямочку между ключицами. — Поэтому, предлагаю просто переехать завтра ко мне, это будет удобно во всех смыслах, как мне кажется.
Мои собственные глаза стали круглыми, градус волнения зашкаливал за все мыслимые значения, а сердце грозило выскочить из груди через уши. Мне… только что предложили переселиться к моему начальнику? Я не ослышалась? После чуть больше, чем недели знакомства? Я точно не сплю, а?
— Ты не слишком торопишься? — я нервно улыбнулась и выпрямилась, сев удобнее — повернувшись лицом, пусть даже поза вышла слишком уж пикантной. — Мы все-таки мало знакомы…
— Достаточно, чтобы я успел понять, что ты за человек, — перебил меня Саша уверенно, и его ладони легли на мою талию под водой, мягко притягивая ближе. — И какая чудная девушка оказалась в моей собственной конторе, — голос Смычковского стал низким, бархатистым, а пальцы медленно погладили кожу, оставив на ней россыпь мурашек. — И вообще, я же предупреждал, я жуткий собственник, — Саша коварно усмехнулся, в глазах появился хищный блеск. — Так что, даже не надейся улизнуть от меня, Лесенька, — ласково добавил он, и по телу прошлась горячая волна, затаившись между моих раздвинутых бедер. — В конце концов, я — твой первый мужчина, — напомнил он то, что я при всем желании вряд ли забуду.
Несколько мгновений смотрела в темно-серые омуты напротив, и внутри все дрожало и переливалось от восторга и немножечко страха. Я словно балансировала на краю пропасти и не знала, раскроется ли парашют, если прыгну… А ладони Саши уже мягко оглаживали ягодицы, массируя и превращая тело в податливый воск, чувствительная точка налилась жаром и тяжело пульсировала в ожидании прикосновений.
— Я вполне взрослый, Олеся, чтобы отвечать за свои слова и не разбрасываться такими решениями, — негромко добавил Смычковский уже без всякой иронии, и, пожалуй, этим словам я поверила окончательно.
В самом деле, он не выглядел легкомысленным, и отчего-то очень хотелось ему
