Он пошёл к маленькой, запорошённой снегом палатке, где, втянув в полушубок ноги и голову, ещё спал Патрикеев.
— Вставайте! — сказал ему Дёмин. — Кофей кипит, булочки пережариваются!
Он подумал, что и в самом деле неплохо было бы поесть теперь, и, достав из рюкзака банку с консервами, принялся расковыривать её штыком.
Приятное, лёгкое чувство не оставляло Дёмина. Он ещё раз с удовольствием огляделся вокруг. За краем скалы, внизу, влево от себя, он увидел кусок обкатанной горной дороги. В одном месте под скалой, где не было снега, ясно виднелась выбитая в камне колея.
Дёмин оставил банку и штык и, подойдя к обрыву, принялся внимательно разглядывать дорогу. Да, несомненно, это и есть путь через перевал. Вчера они с Патрикеевым выбрались на это плато уже в полной темноте, и он не успел как следует сориентироваться.
Дёмин достал двухвёрстку и нашёл на ней окружающие холмы. «Если это дорога через перевал, — рассуждал он, — а это безусловно так, — значит, плато, на котором мы сейчас находимся, и есть тот самый Орлиный Залёт, где должен быть отряд Джавашидзе».
— Патрикеев, что вы натираетесь снегом, будто турист какой? Подите сюда.
— Есть идти сюда, — весело отозвался Патрикеев.
Растёртое снегом лицо его сияло, и глаза выражали весёлую готовность действовать.
— Вы помните приказ майора Роева? — строго спросил Дёмин. — Повторите мне слово в слово.
— Пробраться на плато Орлиный Залёт и передать находящемуся там отряду, что приказано держаться при любых условиях до подхода наших подразделений, — твёрдо отчеканил Патрикеев.
— Подождите… «находящемуся там»? За это вы ручаетесь?
— Ну, что вы, товарищ лейтенант, да я этот приказ лучше своей фамилии помню.
— Так. Значит, «находящемуся там», — медленно повторил Дёмин. — Ну, а если этот отряд там не находится?
— То есть обязательно находится, — торопливо заговорил Патрикеев, ещё более краснея от возбуждения. — Они ещё вчера должны были быть там. Только они не знают, что держаться им надо во что бы то ни стало. Потому тот Орлиный Залёт дорогу через перевал, как в руках, держит, и кто на нём есть, тот и к морю выход имеет.
— Ишь, говорить-то, оказывается, артист, — думая о чём-то своём, заметил Дёмин и, вновь подойдя к обрыву, стал напряжённо всматриваться в даль. — А если я вам скажу, что Залёт этот тут и есть, где мы с вами стоим, тогда что?.. Глядите, — перебивая самого себя, позвал он Патрикеева, — идут!
Действительно, внизу, в долине, то исчезая, то снова появляясь в тумане, двигались люди. Ещё нельзя было решить, много их или нет, но уже по поступи, по сверканию металлических частей оружия было ясно, что это идёт воинская часть.
— Так это они идут… — облегчённо вздохнул Патрикеев, радуясь, что внезапно охватившая его тревога сразу же оказалась напрасной. — Ишь, орлы! — ласково добавил он, вглядываясь в медленно движущиеся шеренги. — Высокий у повозки, должно быть, сам Джавашидзе. Жалко, товарищ лейтенант, что у нас флага нет. Поставить бы его тут, они бы сразу поняли, что свои уж их дожидаются.
Дёмин молчал. Вертикальная, похожая на шрам складка на его лбу сделалась ещё отчётливее. Он сделал Патрикееву знак рукой, чтобы тот замолчал, а сам отошёл в сторону и опустился на снег на краю обрыва.
Дёмин видел, как вся шеренга медленно скрылась за поворотом дороги, огибавшим выдавшуюся вперёд скалу. Скоро ему стало ясно, что замеченная им группа была только замыкающей частью длинной колонны. Головная часть была за поворотом и теперь появлялась в том месте, где дорога, уже обогнув скалу, вновь выходила на покатый склон главного хребта и зигзагами поднималась вдоль широкого ущелья, над которым, как нос большого корабля, высился Орлиный Залёт.
Впереди колонны бесшумно и очень медленно подвигались маленькие квадратные машины. Увидев их, Дёмин понял, что опасение, возникшее у него, верно, что это — немцы!
* * *Дёмин ещё раз внимательно оглядел плато и поманил к себе Патрикеева.
Ему было совершенно ясно, что отряд Джавашидзе по каким-то причинам задержался в пути, и теперь им вдвоём с Патрикеевым предстоит во что бы то ни стало держать этот пик до подхода Джавашидзе.
— А много их!.. — разглядывая вползавшую на скат колонну, удивлялся матрос, не понимая, как он мог принять этих солдат за своих. — Вот бы миномёт сюда, а, товарищ лейтенант?
Дёмин невольно улыбнулся, глядя на осенённое вдохновением безусое, юношески задорное лицо Патрикеева:
— Или бы, например, батарею главного калибра, как у нас на крейсере? А? Вы, я вижу, мечтатель… Сколько у нас запасных дисков?
— Четыре, товарищ лейтенант.
— Два оставьте мне. Забирайте автомат и по этому вот спуску пробирайтесь туда, на передний уступ. Когда с вами поравняется колонна, открывайте огонь. Поняли? Патроны берегите. Всех их не убьёшь, не старайтесь. Важно их остановить и заставить брать это плато боем. Две трети патронов — на оборону! Этот вот спуск — на вашей совести. А тот — на моей.
Это было, пожалуй, самым трудным — отпустить от себя Патрикеева. Но решение уже было принято, и в правильности его Дёмин не сомневался.
И вот он один. Лежит на краю обрыва и держит в руках свой автомат. Под ним синеватый воздух, скалы и лес. И почти напротив, но ниже и левее его, гребень перевала, усеянный мелкими высотками, меж которых извивается дорога на ту сторону хребта, к тылам наших войск, к морю.
Почему застрял отряд Джавашидзе? Ведь должен же он прибыть сюда! Ко скоро ли? Видит ли Патрикеев того высокого офицера с широкой повязкой на рукаве? Чудак, он принял его за Джавашидзе. Сколько отсюда до них? Метров четыреста… Эх, он забыл сказать Патрикееву, какой нужен прицел! Ну, сам знает, Чего он молчит там? Пора… Или нет, не пора… нет, ещё рано…
Дёмину нестерпимо захотелось приблизиться к своему товарищу, сказать что-нибудь ласковое, ободряющее, что помогло бы ему самому бороться с наплывающим волнением, страхом. Он сделал движение, и в эту минуту тройной дробящий звук потряс молчаливые горы.
Молодец Патрикеев!
Первая машина остановилась, и в чёрном окутавшем её дыму сверкнули жёлтые языки огня.
Напряжение сразу оставило Дёмина.
— Ха-а-льт! — услышал он нервный и резкий крик и увидел, как высокий офицер с повязкой на рукаве, нелепо размахивая пистолетом, пытается задержать отпрянувших от дороги солдат. А пули свистят и стучат о камни. Эхо наталкивается на эхо и путает звуки. Уже не понять, стреляет ли Патрикеев или только с дороги беспорядочно палят по склонам фашистские автоматчики.
Важно, что колонна остановилась. Пусть немецкие офицеры подумают, как им поступить. Он, Дёмин, подождёт. Сейчас решается самое главное. Если они пойдут вперёд, они,
