Такое внимание было неприятно. Мне постоянно приходилось ходить в мороке. Когда в очередной раз пришлось сломя голову бежать в спальню и спешно одеваться, я нечаянно снесла на ходу нашу шторку, стало видно кровать и зеркало, Милана даже не пустила очередную просительницу.
Но что-то ведь надо делать. Мама, недолго думая, нарядила меня в штаны с кафтаном и заплела косичку. Волосы хоть и морочные, а как живые — потянешь больно. Потом присела мной полюбоваться.
— Моя Фьель, ты такая красавица. Как куколка. Не хотела я, чтобы тебя видели, но с мороком, думаю, можно всем показать. Ведь, как говорится, кота в мешке не утаишь. Паломничество в наш дом прекратится, любопытство сразу уляжется и люди успокоятся. Только веди себя хорошо, никому когти и хвост не показывай и держись все время возле меня.
*Меры длины
1 палец = 2, 3 см
ладонь = 7 см = 3 пальца
локоть = 42 см = 6 ладоней
сажень = 213 см = 5 локтей
шест = 21, 33 м = 10 саженей
цепь = 106, 68 м = 5 шестов
верста = 1, 0668 километра = 10 цепей
**Иерархия
Ист — приставка перед фамилией, означает принадлежность к дворянскому сословию или крупных землевладельцев.
Ар — приставка перед фамилией у граждан низкого происхождения
ГЛАВА 2. Поход за неприятностями или Остик.
"Чтобы ни произошло — вали все на собаку"
Кошачий девиз
Тропа в деревню вела вдоль речки. Она извивалась и льнула то к самой воде, то немного углублялась в лес. По обочинам росли густые заросли колючих трав. На дворе стояло лето. Громко пели птицы, сквозь просветы между ветвей деревьев весело проглядывало солнышко. Я, счастливо смеясь, прыгала от нетерпения вокруг мамы и торопила ее неспешный шаг. Скоро, совсем скоро, я увижу что-то новое. Мы уже миновали лес и вышли к большому общинному полю. Тропа огибала поле и вплотную подступала к реке. Здесь речка степенно текла, не журчала, создавая небольшую заводь с прозрачной водой и песчаным дном. Солнышко весело играло бликами. Ветерок шумел зелеными колосьями на поле, жужжали насекомые и пели птицы. На пути нам попались деревенские детишки, чумазые, босые и веселые. Они бежали гурьбой к реке, громко смеясь и что-то крича. Их сопровождали большие серые и пушистые собаки. Я немного оробела и взяла маму за руку. Нас заметили, маму дети знали и немного побаивались, а вот меня увидели впервые. Ребята в упор рассматривали нас, а собаки просто подошли обнюхать. Те пацаны, что постарше, широко улыбаясь, следили за моей реакцией на собак. Конечно испугаюсь, мелкая же совсем, а звери вон какие. Собаки приблизились примерно на десять шагов, добродушно виляя пушистыми хвостами. Но вдруг замерли, прижали уши… и, поджав хвосты, опрометью бросились в деревню, молча — но очень поспешно. Дети побежали следом, собакам принято доверять, они очень умные и если бегут, то от страшной опасности. "Страшная опасность", в моем лице, наблюдала за бегством такой веселой компании и, почему-то, расстроилась. Мама, хмыкнув, повела меня дальше. А мне прыгать и торопить ее расхотелось. Деревня приближалась медленно, как бы давая себя рассмотреть. Из-за пригорка показались крашенные деревянные крыши домиков. Их было совсем не много, около двадцати, и каждый старался перещеголять другого в цвете крыши и росписи ставен. Видно было, что в деревне живут в достатке: вокруг каждого дома невысокий заборчик, небольшой огородик и хозяйственные постройки. В хлевах громко переговаривалась живность, прося заботы и ласки. Большая и единственная улица заканчивалась маленькой площадью с колодцем.
Деревня встретила нас суматохой. Перепуганные псы наотрез отказались вылезать из своих укрытий. Дети толково не могли объяснить, что их всех так напугало. Взрослые, ничего не добившись ни от собак, ни от ребят, недоуменно почесывали затылки.
Тут появились мы. Мама пришла поставить заговор на новую избу — от порчи, пожаров и воров. Домик пах смолой, свежевыкрашенная крыша сияла на солнце яркой охрой. Только ставни еще были пустыми. Ничего, к зиме и на них появится затейливый узор. Молодая хозяйка со счастливой улыбкой смотрела на свой дом, ласково поглаживая округлившийся животик. Рядом стоял ее муж, заботливо обнимая свою любимую. Вокруг крутилось несколько молодых собак. На наговор пришла посмотреть почти вся деревня, нечасто бывало такое событие.
Глядеть, как мама ходит вокруг избы и что-то нашептывает, мне скоро наскучило, и я отправилась на разведку. Все на меня обращали внимание, рассматривали, цокали языками и качали головами. Видели бы они маму без отвода глаз и без некрасивого платка, с распущенными волосами. А вслед мне слышался шепот, в основном женский, что мама меня от какого-то красавца графа нагуляла. Вот как можно от кого-то, пусть даже от графа, меня нагулять? В свои четыре года, я совершенно не понимала.
— Эй, ты кто? — На пути мне попались деревенские мальчишки, трое, лет шести-семи. Их, кажется, я с собаками возле речки не видела.
— Фелиция, дочка Миланы. А вы кто такие? — Мне было скучно, деревня оказалась не таким уж захватывающим местом. Так хоть может с ними будет интересно? Самый старший на вид гордо выпятил грудь.
— Я — Вист, мне семь. Это мои братья — Олх и Петр, мы — сыновья кожевника. Это наш отец тебе сапожки делал. — Мальчуган еще больше раздулся от гордости, как будто это он сам сшил мне сапожки, да еще и шкуру, из которой он их шил добыл самолично. Но его перебил младший брат.
— Фель, а побежали к нам домой, — Это по-видимому Олх. При ближайшем рассмотрении младшие братья оказались двойняшками. И видя, как я его разглядываю, заторопился. — У нас большая радость. Наша Аля принесла восемь серых щенков. Только вот, в чем радость я как-то не пойму, щенки ведь даже не ходят.
— Глупый. Щенки вырастут и мы получим за них аж сорок дариков, — Это Вист опять решил погордиться.
— Да ты просто папины слова повторяешь. Ты сам-то хоть знаешь, сколько это — сорок дариков? Ты даже и до пяти считаешь с трудом, — За брата заступился Петр, он показался мне
