— У тебя, конечно, масса достоинств, о которых мы оба знаем: и властный тип, и гиперконтролик, и собственник — но, по-моему, эксгибиционист перед Тэвишем в этот перечень не входит.
Эйдан тихо засмеялся и снова коснулся ее губ, коротко, торопливо, чтобы тут же подняться из кресла с ней на руках.
— Просто от тебя невозможно сразу оторваться… никак. Потому что ты восхитительно сексуальная и немыслимо соблазнительная. До головокружения, — он понес ее в свою комнату, то и дело прерываясь на новые поцелуи, потому что оторваться было невозможно и впрямь. — Но я — очень решительный доминант, который тебя непременно дотащит до своей норы. И уж там-то, где никто не видит, будет вытворять с тобой всякое, — и он, разумеется, дотащил, и выполнил все свои обещания в полной мере. И даже сверх этой меры. Потому что как можно перестать, когда в твоей кровати — лучшая женщина на свете, которую любишь ты и которая любит тебя? Совершенно нельзя.
На другой день они прямо с утра полетели перекрашивать флаер Лейтис. Ни на какой другой она его менять на самом деле не собиралась, хотела оставить этот, который был подарком от Эйдана — ровно потому, что он был подарком от Эйдана. Отправились они на этом самом подаренном флаере. Вел, разумеется, Эйдан, но дал Лейтис посидеть за рулем, когда они уже стабильно набрали высоту и еще не вышли на оживленную трассу. Ощущения были потрясающие. Она столько про это мечтала и вот хоть попробовала. Лейтис очень надеялась, что уж права-то ей получить удастся. Их сабам выдавали, как и прочим людям — если они смогли экзамены сдать, разумеется.
Оставив флаер в салоне на перекраску — в розовый, разумеется, в какой же еще — они отправились записывать Лейтис в школу вождения неподалеку от офиса "Дейн Дефеншен", на вторую половину дня, чтобы Эйдан мог ее забирать после работы. У него было какое-то поразительное предубеждение по поводу общественного транспорта, и он хотел, чтобы Лейтис приходилось им пользоваться как можно меньше. Так что, пока она не получила права, просил, чтобы ее, по возможности, привозили и забирали он или Тэвиш. Ну или соседи, на худой конец. Впрочем, на этот раз она отправилась домой все же на флайбусе. Эйдан пошел на работу, а она еще немного погуляла и поехала домой сама. Новая жизнь, совсем другая, куда лучше прежней. Привыкнуть, к этой жизни ей, правда, пока было сложно, все казалось, что она сбежала и скоро начнутся проблемы.
Хотя в автошколу ее записали действительно без малейших заминок — и казалось, все было хорошо. Даже очень. Но Лейтис все равно нервничала, чем дальше, тем больше. Первое занятие в школе предстояло завтра, и она вовсе не была уверена, что справится. И что, несмотря на то, что взяли ее легко, дальше все пойдет так же гладко. Поэтому, когда Эйдан вернулся вечером с огромным пакетом мяса и мороженым для Лейтис, ей больше всего хотелось вовсе не мороженого, а пожаловаться на собственные переживания.
— Рассказывай, как твои дела, — попросил он, отдав покупки Тэвишу, который немедленно скрылся с ними на кухне, и обняв Лейтис за талию. Эйдан улыбался, но во взгляде все равно можно было прочесть беспокойство за нее. — Как погуляла сегодня? И как твое настроение? — и когда он так откровенно волновался, поныть ему хотелось совсем уж нестерпимо.
Лейтис немедля ткнулась лбом ему в плечо.
— Хозяин Эйда-ан, — крепко обняла его и начала жаловаться: — Вроде, все хорошо, а я переживаю. Как завтра занятия пройдут, как к сабе отнесутся и вообще…
— Бедная моя девочка. Первое занятие — это очень серьезно, конечно ты переживаешь. Ну-ка иди сюда, — он погладил ее по голове и поцеловал в макушку, а потом подхватил на руки и понес к лестнице. — Хозяин соскучился по своей сабе и собирается по этому поводу срочно что-нибудь предпринять. А еще — уйти завтра пораньше с работы. Чтобы посмотреть на твое первое занятие и убедиться, что к моей сабе там все отнеслись, как положено.
Лейтис потерлась об него носом, испытывая к Эйдану благодарность.
— Хозяин знает, что нужно его сабе… Понимает.
Ей было неловко, что она, устроив совсем недавно эту революцию за свои права, сейчас хотела побыть просто сабой с властным и суровым хозяином. Но от неловкости еще сильнее испытывала потребность в суровости. Лучше бы он ее вообще снова выпорол. Лейтис вздохнула: на это ей рассчитывать не приходилось.
— Сабе нужны суровое воспитание и строгая дисциплина, — серьезно согласился Эйдан, поднимаясь на второй этаж. — И твердая рука, чтобы вела себя хорошо. И у хозяина этого всегда в достатке, хозяин всегда позаботится о своей сабе. И она будет самой-самой послушной девочкой. Будешь моей послушной девочкой, Лейтис? — он говорил одновременно и властно, и заботливо, успокаивающе. То строже, то мягче, меняя тон на тех или иных словах. И с каждым словом — ниже, будто голос Эйдана постепенно превращался в урчание большой кошки. Он смотрел на нее — и Лейтис видела, как расширились его зрачки. И ощущала желание, которое разгорается в нем, пока он все это говорит.
— Я постараюсь, — пообещала Лейтис. — А если буду стараться недостаточно, хозяин поставит меня на место. Правда, хозяин Эйдан?
Ей это было так нужно, так важно, но он, кажется, и правда понимал. Психику сабы не переделаешь, какая бы Лейтис ни была временами самостоятельная, потом ей нужна была дисциплина, чтобы продолжать быть самостоятельной и в порядке. И сейчас было нужно так часто, что Лейтис поражалась, как она выдержала эти два года на улице. В какой-то мере тогда она сделала своим доминатом Гвен: слушалась всего, что та ей писала и говорила при встречах. Хотя подруга и не была строгой на самом-то деле, а просто беспокоилась и давала ей советы, порой нелепые, но это было неважно, важно, что у Лейтис были приказы, которые можно было исполнять, спасаясь от полной самостоятельности. А может быть, ей сейчас так часто нужно было убеждаться, что у нее есть хозяин, именно потому, что она столько пробыла на улице и ее психика была откроено расшатана. И Эйдан это понимал, не начал ей говорить: "Что ж ты больше не желаешь быть самостоятельной? А говорила, будто хочешь быть как нормальный человек". Но Эйдан, наоборот, сразу подхватил ее на руки и продемонстрировал то, что ей было так нужно — что он все еще ее хозяин.
— На поводок возьму, — пообещал он ей в ответ совсем уж севшим голосом и решительно распахнул дверь в свою
